Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы, 1917-1932 - [35]

Над изумрудною травой,

В фургон нырнула головой.

Француз-мясник, краснее туши,

Ей что-то шепчет жарко в уши,—

Ему ли в мясе толк не знать?

Шу-шу, шу-шу… Взяла котлетки

И, хлопнув парня по жилетке,

В засохший парк плывет опять.

За лаун-теннисной стеною

Индюк, раздувшийся копною,

Семейство одурелых кур

И старый сломанный Амур.

Хохлушка принесла лукошко,—

Обшарив все углы, как кошка,

Таясь, в траве склонилась ниц:

Ужо садовнику-бельгийцу,

Хоть он характером убийца,

Снесет с полдюжины яиц!..

Французский парк тенист и влажен.

Чуть брызжет солнце в сетку скважин.

Вдали мелькнул матрос с косой…

Стрельнувши пяткою босой,

Наперерез летит хохлушка.

Матрос увесистый, как пушка,

Кладет ей лапу на хребет…

Под грузной лаской оседая,

Глазами рысьими играя,

Она горит, как маков цвет.

В сенях — портплед, довольно емкий:

Студент гостит у экономки.

Конечно, Мотря тут как тут,

Плачь, Муза! Юноше — капут…

В руке передник, глазки — шилом,

Невинно повертела мылом…

«Вам здесь пондравилось, панич?..

Ай, сколько книжек! Все для чтенья?..»

И вдруг плечом — одно движенье —

Она ожгла его, как бич.

Как катышки из желтой ваты

По кухне бегают утята.

Хохлушка, подтянув подол,

Скребет мочалкой сальный стол.

А экономка, дьявол старый,

Скулит, косясь сквозь окуляры:

«Чистеха! Где была весь день?

Опять с каким-нибудь огарком?

Уж будешь к осени с подарком!»

Но Мотря, как дубовый пень.

Искристо-трепетной лилеей

Горит Венера над аллеей.

Спит дом в прохладной тишине.

Чья тень метнулась по стене?

Кто в лунный час вдоль окон бродит?

Кто с кухни хитрых глаз не сводит?

Все Мотря! Как ей, черту, спать:

Сейчас француженка-кухарка

Скользнет и сгинет в гуще парка,

А Мотря сзади, словно тать…

Узнала! У пруда садовник

Засел с кухаркою в шиповник.

А пса к забору привязал,

Чтоб он влюбленным не мешал.

Жену садовника позвать бы…

Вот будет бой! На всю усадьбу…

Но по дороге у окна

Она прильнула ухом к раме:

О чем жужжат две гостьи — дамы?

Хохлушка все ведь знать должна.

На сундуке букет ромашки.

Зажав в зубах плечо рубашки,

Свершает Мотря туалет.

Дрожит свечи неверный свет…

Свернула косы кладкой пышной,

Задула свечку и неслышно

Скользнула к лестнице крутой,—

«Панич?..» — стоит и дышит тяжко.

С плеча спускается рубашка…

О Муза, запахнись фатой!

1925

Париж

Мелкобуржуазные мечты *

В туннелях парижской подземки

На кафельных стенках не раз

Одна из плакатных идиллий

Пленяла наш беженский глаз:

    На ветке чирикает чижик,

    Под веткой коробочка-дом,

    Владелец с солидной сигарой

    Гарцует на стуле верхом…

           Не раз, дожидаясь вагона,

                Игнатий Кузьмич

           Глядел, улыбаясь влюбленно,

           На ветку и домик-кулич.

За час от шального Парижа —

Сто метров зеленой земли!

У желтой калитки теленок,

В кустах контрабасят шмели.

    Подсолнух дежурит у входа,

    В столовой складная постель,

    На грядках капуста в кудряшках…

    Цыпленок клюет каротель…

           Женился б на беженке Кате,

                Кота бы завел…

           Она бы валялась в кровати,

           А он бы ей кофе молол.

По мудрым канонам природа,—

Когда седина в бороде,—

Невольно влечет человека

Сидеть на своей борозде…

    Французы давно это знают,

    А нам это вдвое ясней:

    Своя тростниковая крыша

    Всех партий на свете родней!

           Двоюродной родиной новой

                Исполнится дух,

           Когда над калиткой сосновой

           Свой собственный крикнет петух…

Но, горе… Кузьмич в ресторане

Всю ночь тарахтит в барабан…

Мелькнет негритянская пакля

И шведки раскормленный стан,

    Извилисто ерзают пары,

    Гнусаво гундосит труба…

    В антракте он кротко стирает

    Холодные капли со лба,—

           И чижик свистит ему с ветки

                Сквозь дым с потолка,

           И хмель на садовой беседке

           В мечтах расправляет рука…

Не курит, не пьет, не флиртует,

Сам гладит крахмальную грудь.

Куда только франки уходят?

Не жизнь, а цыганская муть!

    Кой-что он припас для хозяйства:

    Передник и старый брезент…

    Хозяйка (он склеил ей зонтик)

    Дала ему лейку в презент.

           Найти б поручительство в банке,

                Без банка — капут…

           В коробочке двадцать два франка,

           А цены на землю растут!..

<1926>

Газета *

I

        В освещенном квадрате

        Вдоль стен рядами

        В сосновых клетках

        Кипы газет…

        Четко и сухо

        Прерывистой дробью

        Стрекочет машинка:

        Спешит — спешит!

        В углах за столами,

        Расставив локти,

        Молчаливые люди

        Строчат и стригут.

        Ножницы звякнут,

        Лист прошуршит,

        Прищелкнут пальцы,

        И снова тишь…

        Зимой и летом

        Перед глазами

        Все те же обои,

        Все тот же пейзаж:

        За окнами стены,

        В комнате полки,

        На зеркале надпись:

        «Нельзя шуметь».

Порой то те, то эти глаза

Уплывают за дымом окурка…

Из статьи вырастает, качаясь, лоза,

На лозе смешная фигурка —

Желтый камзолик, вишневый колпак,

В бисерных глазках усмешка:

«С утра и до ночи все пишешь, чудак?

Подумаешь, экая спешка!

Что, друг мой, вспомним сегодня с тобой?

Под Киевом дачу лесную,

Разлив Днепра — простор голубой,

Иль Настю, медичку шальную?»

Но надо писать, нельзя вспоминать —