Том 2. Чингиз-хан. Батый - [195]

Так, оставшись в изоляции, Рязань должна была встретить армию завоевателя с явно недостаточными средствами обороны. Попытка остановить продвижение ордынских войск с помощью прямых дипломатических переговоров Рязанского князя Федора с Батыем, а также отправка небольшой части рязанских войск навстречу неприятелю не дали никаких результатов. (Рассказ о гибели князя Федора в стане Батыя, а также о трагической кончине его молодой супруги Евпраксии с малолетним сыном Иваном следует считать большой творческой удачей автора).

В этих условиях путь на Рязань был открыт. В романе показано, как, несмотря на героическое сопротивление жителей города, 21 декабря 1237 года Рязань оказалась в руках противника. Город был сожжен и разрушен, погиб и сам рязанский князь Юрий Ингварович.

Рассказав о тяжелой судьбе Рязани, автор прослеживает дальнейший путь продвижения армий Батыя в глубь Северо-восточной Руси, путь на стольный город Владимир и другие ее центры. Мы видим, как Батый устремился вверх по реке Оке к Коломне, как он здесь встретился с владимиро-суздальскими войсками сына Владимирского князя Всеволода Юрьевича, которые пришли сюда на среднее течение реки Оки, видимо, не столько для помощи Рязани, сколько для защиты дальних подступов к Москве и Владимиру. В романе впечатляет рассказ о борьбе за Коломну, борьбе неравной и закончившейся очередной победой Батыя.

Уступая ордынцам в численности войск, в стратегических расчетах, Всеволод проиграл битву хану Батыю и, конечно, не защитил Коломну, которая оказалась в том же разоренном состоянии, что и Рязань.

Перед читателем далее возникает картина дальнейших операций Батыя в Северо-восточной Руси. Пользуясь тем, что Владимирский князь Юрий потерял часть своих полков под Коломной, а другую часть вывел из Владимира на берега реки Сити, ордынский хан стал быстро продвигаться на север, к столице Северо-восточной Руси. Он с ходу взял Москву, разорил и сжег ее, потом направился к самому городу Владимиру, который после пятидневной осады также оказался в ордынских руках (7 февраля 1238 года). Автору хорошо удались сцены защиты Владимира, показ массового героизма жителей этого города — выходцев из народа. Вместе с тем писатель нашел нужные средства для раскрытия коварства и жестокости завоевателей, для показа тщетной попытки использования Батыем пленного князя Владимира Юрьевича в качестве средства политического нажима на защитников Владимира.

Читатель далее получает возможность видеть, как после овладения стольным городом ордынцы захватили Суздаль, Переяславль, Ростов, Ярославль, Городец и стали двигаться непосредственно к лагерю русских князей, созданному на берегах реки Сити (в пространстве между Угличем на Волге и Бежичи на Мологе). 4 марта 1238 года произошло решительное сражение, в ходе которого русская армия была разбита. Великий князь Владимирский — Юрий Всеволодович был убит, его судьбу разделили и другие князья; князья, оставшиеся в живых, оказались в плену.

Большой интерес представляют страницы романа, описывающие движение ордынцев в сторону Великого Новгорода, рассказывающие о колебаниях Батыя по поводу целесообразности продолжения «урусутской» кампании в условиях наступившей весенней распутицы. Объясняя принятое Батыем решение не наступать на Новгород, автор присоединяется к тем историкам, которые связывают этот шаг ордынского правителя только с географическими и климатическими факторами. Не исключено однако, что данное решение Батыя было обусловлено и другими причинами, в частности учетом особого положения Новгорода в системе русских княжеств, пониманием того обстоятельства, что сохранявшая свою относительную самостоятельность новгородская земля могла представлять для Батыя большой интерес как предмет «торга» между князьями Северо-восточной Руси и южнорусскими князьями, как средство воздействия со стороны Владимирского княжения, уже зависимого от Орды, на политическую жизнь юго-западных русских земель, еще остававшихся свободными от ордынской власти.

Интересными представляются также и описание отхода ордынских войск, рассказ о семинедельной осаде ордынцами сравнительно небольшого русского города Козельска. Автор прав, когда такое длительное сопротивление маленького города победоносным ордынским войскам связывает с тревогой Бату-хана по поводу перспектив ордынского властвования над русскими землями. Писатель вкладывает в уста хана Батыя весьма любопытное рассуждение по поводу неудачной осады Козельска. «Злой город! — говорит он. — Надо стереть его с лица земли! Если я оставлю без наказания этих дерзких разбойников, здесь будет тлеть постоянный костер неповиновения и тайных заговоров. Тогда и булгары, и мордва, и Рязань, и Владимир, и другие сто городов — все начнут точить рогатины, чтобы ударить меня в спину, когда я поведу войска дальше на запад. Пусть знают злобные урусуты, что никто не останется без наказания за сопротивление моей священной власти…»

И тот факт, что Козельск в конце концов был взят, разрушен, население его истреблено, выглядит в романе как осуществление угроз Батыя, как реализация его заявлений по поводу необходимости поддерживать власть Орды над русскими землями самыми жестокими мерами.