Том 15. На Рио-де-Ла-Плате - [29]

Из окна я заметил лошадь, предназначенную для меня. Она была ничем не лучше остальных, бока ее кровоточили, взгляд был злобно-боязливым, как у всех этих животных, не знавших ни ласки, ни настоящего ухода.

— Это для меня? — спросил я.

— Да, сеньор. Я выбрал вам самую спокойную и надежную лошадь.

— За нее мне благодарить вас нечего, как и за то, что вы разукрасили ее по примеру остальных. Я этого не люблю. Вы можете снять все это, да и попону в придачу. Я привык ездить на голом седле.

— Боже упаси, что вы за несносный человек! Вы еще страшно раскаетесь, что отказались от попоны! Значит, снять ее?

— Да, пожалуйста!

Он ушел.

У меня была еще одна, другая, более веская причина отвергнуть попону, но я умолчал о ней. Причина заключалась в тех насекомых, которыми изобиловали эти люди, мне совсем не хотелось в первый же день поднабраться подобных квартирантов.

Глянув в окно, я увидел, что он отстегнул попону. При этом он вроде бы что-то пояснял своим спутникам. Я догадался, что он запретил им высмеивать мой необычный для них костюм. Когда он переставлял лошадь с места на место, я заметил, что та, поднимая заднюю ногу, быстро дергала ею, сильно выгибала сустав и проворно ставила ногу на землю. Ах, меня, значит, посчитали настолько скверным наездником, что посмели предложить подобную лошадь? Я открыл окно и выкрикнул:

— Сеньор, но у лошади очень сильно поранена нога!

— Да нет, совсем чуть-чуть, — ответил йербатеро.

— Нет, не чуть-чуть!

— Вы ничего не заметите, когда сядете в седло!

— Я вообще не сяду на эту лошадь.

Я закрыл окно и решил разыскать хозяина. Он относился к числу тех немногих людей, которые владели конюшней. Я видел там несколько лошадей, одна из них мне очень понравилась. Хозяин вместе со всеми слугами приготовился учтиво попрощаться со мной. Я высказал ему свою просьбу, он был готов уступить мне лошадь и распорядился привести ее во двор.

Да, это была совсем другая лошадь, нежели та, хромоногая! Четырехлетний гнедой жеребец, пышущий огнем, крепкого и изящного сложения, с грациозно посаженной шеей и красивыми задними ногами. Йербатеро обступили ее, окидывая животное восхищенными взорами.

— Да на такую и сесть-то нельзя, — заявил Монтесо. — Вначале нужно целый день ходить рядом с ней, пока она не выбьется из сил.

— Да, — согласился хозяин. — Она уже больше недели простояла в конюшне. И езжу на ней только я один. Никого другого она не терпит в седле. Вы намучаетесь, если купите ее, сеньор!

— Сколько она стоит? — коротко спросил я вместо ответа.

— За нее с вас пять сотен бумажных талеров.

На немецкие деньги это равнялось восьмидесяти маркам. Я не стал торговаться и тотчас выплатил ему названную сумму. Я выложил бы за нее и больше. В конюшне на стене висело английское седло с соответствующей сбруей. Я купил вдобавок и его за сотню бумажных талеров, то есть шестнадцать марок.

Все местные жители и постояльцы отеля собрались на дворе. Гнедая ни минуты не пребывала в покое. Она грациозно скакала по двору, описывая круг за кругом, а пеон, выпустивший гнедую из конюшни, напрасно старался поймать ее за недоуздок. Когда к незадачливому пеону присоединились еще двое батраков, лошадь совершенно взбесилась и ударами копыт принялась отбиваться от наседавших парней. Принесли лассо, но лошадь, очевидно, хорошо понимала, как им орудуют. Едва петля взмывала в воздух, как животное прыгало в сторону и уклонялось от нее.

Монтесо потешался над батраками. Он утверждал, что они не умеют обращаться с лассо. Но когда он сам попытался поймать лошадь, то, как и батраки, потерпел неудачу. С его приятелями случилось то же самое.

— Сеньор, вам надо воспользоваться болас, — сказал он мне. — В лошадь вселился дьявол. Если вам не удастся швырнуть ей под задние ноги шары и «приземлить» ее, то вам ею никогда не овладеть.

— Вы так полагаете? Я думаю, что, чтобы поймать ее, вполне достаточно лассо. По-моему, до сих пор мне недоставало сноровки.

Лицо его приняло неописуемое выражение. Он смерил меня особенным взглядом — вот так блестящий математик воззрился бы на школяра, заявившего, что способен в уме извлечь кубический корень из стозначного числа.

— Это звучит очень мило! — улыбнулся он. — Дерзнете справиться лучше, чем все мы? Так попытайтесь! А я вам скажу, что вы будете высмеяны, как и я.

Я свернул ремень, расправил петлю и приблизился к лошади. Она отпрыгнула, и я медленно последовал за ней, заходя сбоку. При этом я помахивал лассо около головы. Затем быстро взмахнул рукой, словно собираясь бросить петлю, но не сделал этого. Гнедой попался на уловку и отпрянул в сторону. Но едва его копыта снова коснулись земли, как ремень обвил шею. Я крепко держал другой конец лассо, пока лошадь тащила меня по всему двору. Тем временем петля затянулась так туго, что у животного перехватило дыхание и оно остановилось. Мигом я оказался возле коня и вскочил на него. Я ослабил петлю, и теперь конь приложил все свои силы, чтобы сбросить меня. Последовала борьба. По лицу у меня побежали крупные капли пота, но я остался победителем, гнедому пришлось покориться.

После этого я слез и послал за моими вещами, остававшимися в комнате наверху. Пока их приносили, я взнуздал лошадь. Когда я положил ей на спину великолепную попону, собираясь поместить на нее седло, Монтесо промолвил: