Том 13 - [127]

— Говорят, на войне он творил чудеса храбрости, — сказала мисс Кибл.

Обе леди готовы были при первом случае присоединиться к плеяде тетушек, которыми судьба одарила это прелестное дитя любви. С первого же дня его приезда они любовно, но незаметно следили за ним, подстерегая удобный случай атаковать его. Мисс Уоткинс с большой корзиной или с каким-то другим вещественным предлогом раз шесть — восемь в день проходила мимо коттеджа, который, кстати сказать, был ей совсем не по дороге, куда бы она ни шла из дому.

Она поймала Теодора на третий день. Она встретила его, когда он возвращался домой к чаю после долгой прогулки. Перехватив его у калитки, она остановилась перед ним, прищурившись и улыбаясь всеми морщинками своего увядшего на школьной работе лица.

— Наверно, вы и есть таинственный Капитан Бэлпингтон? — сказала она.

— Капитан Блэп-Бэлпингтон к вашим услугам, мэм.

Она просияла от восхищения при его учтивом поклоне.

— Все ли вы здесь нашли в порядке? Все ли здесь так, как вам нравится?

— Я могу сказать, что Помона-коттедж превзошел все мои ожидания.

— Ведь мы с вами соседи, вы знаете. Я была ближайшим другом Белинды, мисс Спинк; от вас до меня всего полмили. Разумеется, я очень интересовалась и беспокоилась, понравится ли вам у нас, — если я смею так говорить об этом уголке Девоншира.

И она склонила голову набок, устремив на него настойчивый, сияющий нежностью, восхищением и доброжелательством взгляд.

Простая гуманность требовала, чтобы он пригласил ее с приятельницей, — несомненно, у нее была приятельница — прийти к нему как-нибудь на чашку чая.

— Мы, знаете, не решались нанести вам визит. Мы боялись, не придерживаетесь ли вы устава сурового уединения. Мы слышали, что вы заняты какой-то очень серьезной работой.

Они нанесли ему совершенно безобидный визит, рассказали много анекдотов о тете Белинде, а после этого зашли как-то еще раз и принесли книгу о местных древностях и сообщили о выставке репродукций с меди, устроенной приходским священником в шести или семи милях отсюда.

Сначала Теодор склонен был считать кроткие попытки к общению этих двух леди посягательством на его покой, вторжением в его уединенное убежище, но спустя несколько дней его настроение изменилось. Он не привык к одиночеству. Он изнывал от желания поговорить. Его воображение не давало ему покоя. Ему недоставало слушателя, которому он мог бы выложить все накопившееся у него изобилие мыслей о жизни, о себе. Поэтому, когда его соседки расхрабрились настолько, что пригласили его обедать, он принял их приглашение милостиво и охотно согласился прийти.

— Нам было бы так приятно, — сказала мисс Уоткинс, дрожа от гостеприимного нетерпения. — Мы были бы так рады).

Она старалась внушить ему, что они приглашают его запросто. Она несколько раз повторила, что «это будет совсем простой, скромный обед, вряд ли это даже можно назвать настоящим обедом, ничего такого особенного, ничего похожего на милый Париж. Нечто вроде ужина. Самый простой Девоншир. Местные возможности, вы представляете. Но мы были бы так рады».

— Наш герой придет! — возвестила она Фелисии. — Теперь надо придумать, чем мы будем его угощать. Конечно, нечего думать о настоящем званом обеде. Он этого и не ждет. Но мы должны дать самое лучшее, что можем, моя дорогая. Нельзя сделать это кое-как. Что же мы придумаем?

Они посоветовались со своей кухаркой-домоправительницей и составили план. Обе леди много путешествовали, а мисс Уоткинс, будучи в Швейцарии, приобрела достаточный опыт по части европейской кухни, так что составить меню оказалось не так уж трудно. Закуски, сардины, салат из овощей, немного икры (по особому заказу из Лондона), редиска, еще что-нибудь; потом суп. Консервы из черепахи (из Лондона), слоеные пирожки с дичью и устрицами, пирожное из Векстера; молодой барашек с овощами по-английски; самый что ни на есть молодой картофель; свежие цыплята от мистера Тэрнера, зажаренные с маленькими колбасками, и хороший салат из дичи; настоящее девонширское сладкое с массой сливок, яблочный пирог, сыр и хороший кофе, все совершенно простое, домашнее, но из самых лучших продуктов.

С этой частью угощения справились сравнительно легко. Но вот вопрос о напитках оказался гораздо труднее.

Они пришли к соглашению, что для начала мужчина должен подкрепиться коктейлем, крепким, бодрящим коктейлем. Они всегда предоставляли составление коктейля Белинде и знали, что в Помона-коттедже где-то хранится замечательное руководство из отеля «Савой». Разными хитростями и уловками они выудили у миссис Грейсон рецепт и приготовили крепкий «Мартин». Они сначала попробовали его сами и пришли к заключению, что коктейль поистине бодрящий и крепкий. Он примерно часа на два выбил их из колеи. Удивительно, что только мужчины могут пить! Затем они приступили к обсуждению вин.

— Никто из нас не знает вин так, как знала Белинда, — смиренно сказала мисс Уоткинс. — Мы всегда предоставляли это ей. Но что же нам делать с вином? Ведь надо подать самое лучшее. В Париже он, конечно, сделался знатоком вин. Разумеется, нам нечего мечтать о шампанских высоких марок. Но ведь на всех настоящих званых обедах подается в какой-то последовательности целый ряд вин. Нам за этим не угнаться. Мы были бы прямо смешны, моя дорогая. Но даже в самых обыкновенных домах в Швейцарии подают белое и красное вино. Какое вино пила обыкновенно Белинда? С каким-то таким религиозным названием? Либфраумильх! Молоко пресвятой девы. Не правда ли, очаровательно? Это напоминает мне Гилберта Кита, Честертона. Ну, это мы можем раздобыть, да еще надо достать хорошего, настоящего, крепкого бургундского. Конечно, к супу ему нужно будет подать хересу, и, как вы думаете, не заказать ли нам у Мортлона и Тайсона водки, если мы будем заказывать икру и черепаховый суп. Ведь икру надо всегда запивать водкой. В этом вся суть. Значит, водку. Портвейн на после обеда у нас есть — спасибо Белинде!