А я попытаюсь вздремнуть, — сказал Лльюэлин и удалился.
— Вернись! — вскрикнула Грейс, но он уже ушел. Молча, с горящими глазами она кинулась за ним, и тишина, словно пластырь, начала свое целительное дело.
— Что, ты думаешь, эта мымра с ним сделает? — спросил Монти. Он любил Лльюэлина и боялся за него.
— И думать не хочу, — ответила Санди.
— Он, должно быть, неплох в ближнем бою, но и она — достойный противник. К тому же, она быстрее бегает.
— Почему он на ней женился?
— Он мне объяснил. Ему было нечем заняться. Они вдумчиво помолчали, думая об одном и том же.
— А ты видела эту «Страсть в Париже»? — спросил Монти.
— Нет. А ты?
— И я не видел. Лльюэлин рассказывал, что за время съемок она сжила со свету трех режиссеров, двух помрежей и одну ассистентку. Они так и не оправились.
— При чем здесь ассистентка?
— Я думаю, попалась под руку. Они опять вдумчиво помолчали.
— Маленькая, скромная, в очках…
— Кто?
— Эта ассистентка.
— Почему в очках?
— Что? Очень может быть.
Наступила третья пауза.
— Надеюсь, тебя это все не очень пугает? — сказала Санди.
— Что?
— Вот, ты заглянул в семейную жизнь. Я ведь не хочу быть такой, как Грейс.
— Ты и не будешь.
— Я думаю, со мной тебе будет хорошо.
— Еще как!
— Я не такая сердитая, как Гертруда.
— А откуда ты знаешь, что она сердитая?
— Так, чувствую. Она мне не нравится.
— Ты же ее не видела.
— Зато я прочла ее телеграмму.
— Господи! Я так закрутился, что и сам не прочел. Что она пишет?
— Лучше не спрашивай.
— Да, может быть, так будет лучше.
— Опять подчеркну, я совсем другая!
— Ты самая лучшая, самая замечательная девушка во всем поднебесье.
— Это хорошо.
Открылась дверь, и в комнату вошел мистер Лльюэлин. Он зевал, но был вполне цел, мало того — излучал жизнерадостность и добродушие.
— Ну что, ребята? — спросил он. — Как любовь весеннею порою?[143]
Они заверили его, что она — лучше некуда, а он сказал, что рад это слышать. Потом подошел к дивану, снял туфли и улегся с довольным кряхтением.
— Вообще все — лучше некуда, — сказал он. — Грейс со мной разводится.
— Что?
— Ах, вечно одно и то же! Все мои жены со мной разошлись. Приходят и уходят, приходят и уходят. Видели старую перчатку? Так они выбрасывают меня. Вот уж, поистине милость Божья! — благочестиво добавил Лльюэлин.
— Что случилось? — спросила Санди.
— Расскажите, — добавил Монти.
Но глубокое мерное дыхание сообщило им, что мистера Лльюэлина вопрос уже не достигнет.
— Если он счастлив, дай ему Бог, — сказала Санди.
— Счастлив, не волнуйся.
— Ты думаешь, он больше не женится? Монти покачал головой.
— Ты его слишком мало знаешь. Стремясь все выше, он попытается побить все рекорды.
Храп, доносившийся с дивана, намекал на то, что Лльюэлин с этим мнением согласен.
