Том 1. Стихотворения - [10]

В минуты длительных прощаний

На склоне гаснущего дня

Невыполнимых обещаний,

Мой друг, не требуй от меня.

Не оборвали годы странствий

Сердца связующую нить,

И лишь в излишнем постоянстве

Меня ты можешь обвинить.

Он близок, час иной разлуки,

И я оставлю мирный труд,

И мы пожмем друг другу руки,

Как в песне неспроста поют.

Я верю, что во всем мы правы

И правотой своей сильны, —

Да озарит нам солнце Славы

Тропу тернистую Войны!

Но, если пулей вероломной

Жизнь будет прервана моя,

О девушке, простой и скромной,

В свой смертный час припомню

Не путая тебя с другими,

Средь дыма боевых полей

Я повторю простое имя,

Твое коротенькое имя,

Как имя Родины своей.

1939

«Как якорю не выплыть из воды...»

* * *

Как якорю не выплыть из воды,

Как облаку не утонуть в воде,

Как птице не подняться до звезды

И как на землю не упасть звезде, —

Так мне тебя не позабыть вовек;

И клены, шелестящие листвой,

И тишь озер, и шум тяжелых рек —

Мне все напоминает голос твой.

Я никогда, быть может, не пойму,

Чему я рад в тебе, чему не рад,

Но все дороги к дому твоему

Ведут меня, и нет пути назад.

«Я сожалею, что и ты...»

* * *

Я сожалею, что и ты

Когда-нибудь уйдешь навеки

Из мира, где растут цветы

И в берега стучатся реки.

Вставать не будешь по утрам

И, спать укладываясь поздно,

Через стекло оконных рам

Не будешь вглядываться в звезды.

(Ведь, как и прежде, в темноте,

В земные вглядываясь дали,

Светиться будут звезды те,

Что мы вдвоем с тобой видали.)

Подсолнечник

Не знаю, что тому виною,

Но был засушлив этот год,

И пахло гарью торфяною

От высыхающих болот.

У обмелевшей переправы,

Где обнажился дна кусок,

Торчали высохшие травы,

Как гвозди, вбитые в песок.

Ничто не радовало взгляда.

И он передо мной возник,

Как солнца дальнего двойник,

За пыльной изгородью сада.

Он цвел, не ведая печали,

Средь зноя, среди дымной мглы,

И лепестки его торчали,

Как зубья дисковой пилы.

Он врос в земли тугую бездну

Корней сцеплением тугим —

И стало то ему полезно,

Что было гибельно другим.

А я стоял у той ограды,

Молчали пыльные листы,

И, не дающие прохлады,

Склонялись чахлые кусты.

И пот ручьями тек по коже,

И было небо все в дыму,

И душно было мне —

                               и все же

Я не завидовал ему.

И никогда мне не мечталось

Стоять, как желтые цветы,

На трав смертельную усталость

Бесцельно глядя с высоты.

Утренний ветер

Я развел на поляне костер,

И на землю прилег, и смотрел,

Как багровые крылья огня

Трепетали над сонной травой.

Но сгущалась июльская ночь,

И неслышно костер догорал,

И когда я уснул, то во сне

Неожиданно встретил тебя.

Ты, смеясь, мне сказала: «Вставай»,

Ты сказала: «Я снова с тобой», —

И прохладные губы твои

Ощутив на горячих губах,

Я проснулся — и вижу: заря

Сквозь зеленую чащу видна,

И роса на траве, и кругом

Тишина, даже птицы молчат.

А твоих не осталось следов —

Только горечи вкус на губах.

Это утренний ветер подул

И золу мне бросает в лицо.

Картина

В. А. Л.

В комиссионном магазине

Висит картина на стене:

Горят костры под небом синим,

Котлы клокочут на огне,

Костры струят прямое пламя,

Сверкая искрами во мгле,

А вдалеке, на заднем плане,

Лежит повстанец на земле.

Пускай он молодой и ловкий,

Но кончены его пути:

Ему пеньковые веревки

Не разорвать и не уйти.

Так он минуты ждет последней,

Тоскою смертною томим,

И с поднятой ногой передней

Огромный слон застыл над ним.

И молчаливые сипаи

Зачем-то выстроились в ряд,

И, тихо копоть осыпая,

Костры смолистые горят.

И я не смею отвернуться:

Что, если отвернусь —

                                  и вдруг

Глухие стены покачнутся

И все изменится вокруг:

Костров пошевельнется пламя,

Замрут сипаи не дыша,

И грузный слон на заднем плане

Опустит ногу не спеша.

Древняя крепость

А. Гитовичу

Вдали звенят бубенчики коров,

Поет пастух, а здесь безлюдно, дико.

Густая зелень затянула ров,

И на валу алеет земляника.

Потрескавшийся камень темно-бур,

Изъела ржа чугунные засовы,

И, вылетев из черных амбразур,

По вечерам тревожно кычут совы.

Пусть крепость неприступною была,

Но время двинулось само на приступ,

И мост подгнил, и бастиона выступ

Мечтательная зелень оплела.

Где ядра тратил понапрасну враг,

Где воины не ведали измены,

Теперь полынь и огнецветный мак

Без боя взяли рухнувшие стены.

Ты скажешь: вот — вонзались башни ввысь,

Чернели рвы, — а что осталось ныне?

Не у камней бессмертию учись,

А у цветов и у стеблей полыни.

Легенда о мертвых моряках Британии

На дне глубоком океана,

Там, где безмолвствует вода,

Не зная штормов и тумана,

Лежат погибшие суда.

Забыв и вымпелы, и флаги,

Они лежат, погребены,

Как бы в стеклянном саркофаге,

Под синей толщей глубины.

Без парусов, в заплатах пестрых,

Там спят, от пристаней вдали,

С резными девами на рострах

Веков прошедших корабли.

И рядом с ними, но сохранней,

Лежат, как черная гора,

Трансатлантических компаний

Цельносварные стимера.

И мы б там встретили — впервые

В нелепой близости такой —

Линкоров башни броневые

И струги вольницы морской.

И в той безжалостной могиле,

На вечный мрак обречены,

Твои, Британия, сыны

Лежат. Живые их забыли.

Вкруг мертвых шелест вод холодных,

И дна уступчатый изгиб,

И плавники глубоководных

Флюоресцирующих рыб.

Спокойно мертвым. Сны не снятся,

И явь не манит — все равно