Том 1. Стихотворения и поэмы - [100]

Безмолвие гарнизона

Похоже на динамит.

И ждать невозможно было,

И нечего было ждать.

Кроваво луна всходила

Кровавые сны рождать.

И был бы тяжел покоя

Тот сон, что давил мертво.

Россия просила боя

И требовала его!

Россия звала к отваге,

Звала в орудийный гром,

И вот мы скрестили шпаги

С кровавым ее врагом.

Нас мало, но принят вызов.

Нас мало, но мы в бою!

Россия, отважный призван

Отдать тебе жизнь свою!

Толпа, как волна морская,

Взметнулась, ворвался шквал…

Обстреливается Тверская! —

И первый мертвец упал.

И первого залпа фраза —

Как челюсти волчьей щелк,

И вздрогнувший город сразу

Безлюдной пустыней смолк.

5

Мы — белые. Так впервые

Нас крестит московский люд.

Отважные и молодые

Винтовки сейчас берут.

И натиском первым давят

Испуганного врага,

И вехи победы ставят,

И жизнь им не дорога.

К Никитской, на Сивцев Вражек!

Нельзя пересечь Арбат.

Вот юнкер стоит на страже,

Глаза у него горят.

А там, за решеткой сквера,

У чахлых осенних лип,

Стреляют из револьвера,

И голос кричать охрип.

А выстрел во тьме — звездою

Из огненно-красных жил,

И кравшийся предо мною

Винтовку в плечо вложил.

И вот мы в бою неравном,

Но тверд наш победный шаг,

Ведь всюду бежит бесславно,

Везде отступает враг.

Боец напрягает нервы,

Восторг на лице юнца,

Но юнкерские резервы

Исчерпаны до конца!

«Вперед! Помоги, Создатель!»

И снова ружье в руках,

Но заперся обыватель —

Как крыса, сидит в домах.

Мы заняли Кремль, мы — всюду

Под влажным покровом тьмы,

И все-таки только чуду

Вверяем победу мы.

Ведь заперты мы во вражьем

Кольце, что замкнуло нас,

И с башни кремлевской — стражам

Бьет гулко полночный час.

6

Утро вставало робко

С лицом мертвеца.

Выстрел хлопнул пробкой

Из детского ружьеца.

Заводской трубы тычина

От изморози в серебре.

Строилась мастеровщина

На черном дворе.

Стучали ружья

О мерзлый шлак,

И по-битюжьи

Замедлен шаг.

Светало — липло —

Росло — и вот

Командой хриплой

Рассыпан взвод!

Напора — бычий

Последний шквал…

Держитесь! Добычей

Тебе — Москва!

7

Дорогомилово, Черкизово,

Лефортовские тупики

Восторг восстания нанизывал

На примкнутые штыки!

И Яуза шрапнелью пудрена,

И черная Москва-река,

И у студенческого Кудрина

Поисцарапаны бока.

По выбоинам неуклюжие,

Уемисты и велики,

С резервами или оружием

Загрохали грузовики.

8

И мы слабели час от часу,

Был вдесятеро враг сильней,

Нас грозно подавила масса,

Мы тяжко захлебнулись в ней.

Она нас вдруг разъединила,

Нас подняла и понесла,

Слепая, яростная сила,

Всезаполняющая мгла.

На каждый штык наш напирала

Уж не одна, а сто грудей,

И всё еще казалось мало

Солдатских этих шинелей.

Поток их рос, росло кипенье,

Движение со всех сторон:

Так наше довершил паденье

Примкнувший к красным гарнизон.

Лишь в смерти был исход для смелых,

Оборван, стих команды крик,

И вот гремит по трупам белых

Победоносный броневик.

9

Но город, ужасом ужален,

Не рознял опаленных век.

Над едким куревом развалин

Осенний заклубился снег.

Он падал — медленный, безгласный —

В еще расслабленный мороз…

Патронташами опоясан,

На пост у Думы встал матрос.

И кто-то, окруженный стражей,

Покорно шел в автомобиль,

И дверь каретки парень ражий,

Вскочив, наотмашь отворил.

Уже толпа текла из щелей

Оживших улиц… В струпьях льда

Сетями мертвыми висели

Оборванные провода.

А на углу, тревогой тронув

Читавших кованностью фраз,

Уже о снятии погонов

Гремел Мураловский приказ.

10

Так наша началась борьба —

Налетом, вылазкою смелой,

Но воспротивилась судьба

Осуществленью цели белой!

Ах, что «судьба», «безликий рок»,

«Потусторонние веленья», —

Был органический порок

В безвольном нашем окруженьи!

Отважной горсти юнкеров

Ты не помог, огромный город, —

Из запертых своих домов,

Из-за окон в тяжелых шторах

Ты лишь исхода ждал борьбы

И каменел в поту от страха,

И вырвала из рук судьбы

Победу красная папаха.

Всего мгновение, момент

Упущен был, упал со стоном,

И тащится интеллигент

К совдепу с просьбой и поклоном.

Службишка, хлебец, керосин,

Крупу какую-то для детской, —

Так выю тянет гражданин

Под яростный ярем советский.

А те, кто выдержали брань,

В своем изодранном мундире

Спешат на Дон и на Кубань

И начинают бой в Сибири.

И до сих пор они в строю,

И потому — надеждам скоро сбыться:

Тебя добудем мы в бою,

Первопрестольная столица!

ИЗ ФРАНСУА ВИЙОНА

СКАЗАНИЕ О ДИОМЕДЕ [352]

В царствованье Александра

Диомед, морской бродяга,

Был, закованный в железа,

Стражей приведен к царю,

Как разбойник, уличенный

В грабежах морских, в пиратстве,

Чтоб обрек его позорной

Смерти высший судия.

«Почему, — спросил владыка, —

Ты, несчастный, стал пиратом?»

Диомед: «А почему ты

Называешь так меня?

Потому лишь, что кораблик

Мой и мал и ненадежен,

Но будь силен я — и мог бы

Стать царем, царем, как ты!

От меня чего ты хочешь?

Не с судьбой же мне бороться!

В ней — простейшая отгадка

Поведенья моего!

Облегчи пирату участь,

Знай, при бедности огромной

И порядочность большою

Никогда не может быть!»

Царь слова его обдумал

И ответил Диомеду:

«Хорошо! Твое злосчастье

Я на счастье изменю!»

Так и было. Император

Сделал честным человеком

Диомеда, и Валерий

Выдает рассказ за быль.

Если б Бог меня сподобил

Тоже встретить милосердье

И добиться места в жизни,

То, коль я впаду во зло, —

Сам себя я осудил бы,

Предал сам себя сожженью:

Лишь нужда толкает в пропасть,

Гонит волка из трущоб.

ВОСПОМИНАНИЕ О СОТОВАРИЩАХ [353]