Том 1. Авиация превращений - [8]

он лежит у цеппелина.

Он сгорел и папа стонет:

жалко сына.»

Нянька: «Ох!

Он сгорел,» — и тихо стонет,

тихо падает на мох.

20 февраля 1927

Существует еще один вариант этого стихотворения:

Комната. Комната горит.

Дитя торчит из колыбельки.

Съедает кашу. Наверху,

под самым потолком,

заснула нянька кувырком.

Горит стена. Посуда ходит.

Бежит отец. Отец: «Пожар!

Вон мой мальчик, мальчик Петя,

как воздушный бьется шар.

Где найти мне обезьяну

вместо сына?» Вместо стен

печи пестрые на небо

дым пускают сквозь трубу.

Нянька сонная стрекочет.

Нянька: «Где я? Что со мной?

Мир становится короче,

Петя призраком летит».

Няня рыскает волчицей,

съест морковку на пути,

выпьет кофе. Дальше мчится,

к двери пробует уйти.

Колет скудные орехи (неразборчиво)

нянька быстрая в дверях,

мчится косточкой по саду

вдоль железного плетня.

После бегает в испуге,

ищет Петю и гамак.

 «Где ж ты, Петя, мальчик милый,

что ж ты кашу не доел?»

 «Няня, я сгораю, няня!»

Няня смотрит в колыбель —

нет его. Глядит в замочек —

видит комната пуста.

Дым клубами ходит в окна,

стены тощие, как пух,

над карнизом пламя вьется,

тут же гром и дождик льется,

и в груди сжимает дух.

всё

А.И. Введенскому

В смешную ванну падал друг

Стена кружилася вокруг

Корова чудная плыла

Над домом улица была

И друг мелькая на песке

Ходил по комнатам в носке

Вертя как фокусник рукой

То левой, а потом другой

Потом кидался на постель

Когда в болотах коростель

Чирикал шапочкой и выл

Уже мой друг не в ванне был.

5 марта 1927

Комментарий к философии А.И. Введенского

он в комнату бежит на четвериньках

смотрит в комнате стол стоит

ах он рад, он пришёл на вечеринку

позабыв и молодость и стыд

Липавский пьёт легко и звучно

<начало марта 1927>

«Купался грозный Петр Палыч…»

Купался грозный Петр Палыч

закрыв глаза нырял к окну

на берегу стояла сволочь

бросая в воздух мать одну

но лишь утопленника чистый

мелькал затылок над водой

народ откуда-то плечистый

бежал на мостик подкидной

здесь Петр Палыч тонет даже

акулы верно ходят там

нет ничего на свете гаже

чем тело вымыть пополам.

Апрель 1927

I. Фокусы

Средь нас на палочке деревянной

сидит кукушка в сюртуке,

хранит платочек румяный

в своей чешуйчатой руке.

Мы все как бабушка тоскуем,

разинув рты, глядим вперед

на табуретку золотую —

и всех тотчас же страх берет:

Иван Матвеевич от страха

часы в карман переложил.

А Софья Павловна, старуха,

сидела в сокращеньи жил

А Катя, в форточку любуясь,

звериной ножкой шевеля,

холодным потом обливаясь

и заворачивалась в шеншеля.

Из-под комода ехал всадник,

лицом красивый, как молитва,

он с малолетства был проказник,

ему подруга — битва.

Числа не помня своего,

Держал он курицу в зубах —

Иван Матвееча свело,

загнав печенку меж рубах.

А Софья Павловна строга

сидела, выставив затылок,

оттуда выросли рога

и сто четырнадцать бутылок.

А Катя в галстуке своем

свистела в пальчик соловьем,

стыдливо кутаясь в меха

кормила грудью жениха.

Но к ней кукушка наклонялась,

как червь, кукушка улыбалась,

потом на ножки становилась

да так, что Катя удивилась,

от удивленья задрожала

и, как тарелка, убежала.

2 мая 1927 г.

«Гражданка, вы куда пришли?..»

Гражданка, вы куда пришли?

Что вы держите в руке?

Мы вчера с тобой катались

по всклокоченной реке.

Ты глядела рыб жестяных

играла волосом черным черно́

говорила: без тебя

мне младенчество вручено

а теперь пришла ты кукла

просишь карточку и брак

год прошел и ты привыкла

заболев легла в барак

сторож длинными руками

положил тебя на кровать

ты в лицо ему смотрела

взор не в силах оторвать.

май 1927

«тихо падала сосна…»

Тихо падала сосна

в бесконечную поляну

выла бочка над горой

без движенья и без боли

и прикинувшись шакалом

михаил бежал по шпалам

(конец мая 1927)

«опускаясь на поленьи…»

Опускаясь на поленьи

длинный вечер коротая

говорила в отдоленьи:

умер дядя. Я стродаю.

<конец мая 1927>

Н.А. Заболоцкому

Смотрю пропала жизни веха,

я сам изрядно и зело

из Ленинграда прочь уехал

уехал в Детское село.

Пиши мой друг ко мне посланье

пока ухватка горяча

твоя строка промчится ланью

передо мною как свеча.

Детское Село, вокзал, 10 июля 1927

«Кучер стыл…»

Кучер стыл.

Блестели дрожки.

Прутик робко рыл песок.

Ай на дыбы становилася матрешка

Ай за корой соловей пересох.

и наш герой склонился к даме

шептал в лицо привет соседке

а кони рвут

летят годами

бросая пыль к пустой беседке

дорога сдвинулась к ногам

кричали мы: направо! к нам!

верти, сворачивай, держи!

слова летали как стрижи

19 августа 1927

Восстание

Был стручок балован судеб

и в министерство к ночи мехом

шли коровы в звериной беде

замыкая шествие монахом

хитро звякали колокола

заманить хотели кучера

прочь слетали сапоги

в сапогах нога корячилась

племянник сядь манишку скинь

племянники, весны прощет не малый

племянники, война стоит колом

мерцает Бог и грустное подполье

не ведает пунцовых кобаков

<1927>

«выходит Мария отвесив поклон…»

Выходит Мария, отвесив поклон,

Мария выходит с тоской на крыльцо, —

а мы, забежав на высокий балкон,

поем, опуская в тарелку лицо.

Мария глядит

и рукой шевелит,

и тонкой ногой попирает листы, —

а мы за гитарой поем да поем,

да в ухо трубим непокорной жены.

Над нами встают золотые дымы,

за нашей спиной пробегают коты,

поем и свистим на балкончике мы, —

но смотришь уныло за дерево ты.

Остался потом башмачок да платок,

да реющий в воздухе круглый балкон,