Том 1. Авиация превращений - [6]

согнув хребты мостами,

пророк дерзает вниз ко рву

сойти прохладными устами.

О непокорный! Что же ты

глядишь на взмыленную воду?

Теребит буря твой хохол,

потом щеку облобызает,

Тебя девический обман

не веселит. Мечты бесскладно

придут порой. Веслом о берег

стукнет всадник.

Уж пуст — челнок.

Уж тучен — гребень.

И, тщетно требуя поймать

в реке сапог, рыдает мать.

Ей девочка приносит завтрак:

бутылку молока и сыр,

а в сумке прятает на завтра

его красивые усы.

В трактире кончилась попойка.

Заря повисла над мостом.

Фома ненужную копейку

бросает в воду. Ночь прошла.

И девочка снимает платье,

кольцо и головной убор,

свистит, как я, в четыре пальца

и прыгает через забор.

Ищи! Никто тебе помехой

не встанет на пути твоём.

Она ушла, а он уехал

и вновь вернулися вдвоём.

Как загорели щёки их!

Как взгляд послушный вдруг притих!

За ними горница пуста,

и растворились их уста:

 — Мы плыли ночью. Было тихо.

Я пела песню. Милый грёб.

Но вдруг ныряет тигр плавучий

пред нашей лодкой поперёк.

Я огляделась вкруг. Фонтанка,

проснувшись, знаменье творит.

За полночь звякают стаканы.

Мой брат стучится: отвори!

Всю ночь катались волны мимо.

Купался зверь. Пустела даль.

Бежали дети. А за ними

несли корону и медаль.

И вот, где кони рвут поводья,

согнув хребты, сбегают вниз,

ноздрями красными поводят

и бьют копытом седока, —

мы голос ласковый слыхали.

Земля вертелась в голос тот.

И гром и буря утихали.

И платье сохло на ветру.

И, волчьим шагом оступаясь,

на мост восходит горд и лих

пророк. А мы не плыли дальше,

на брег скакая женихом.

всё

1926

Скупость

Люди спят:

урлы-мурлы.

Над людьми

парят орлы.

Люди спят,

и ночь пуста.

Сторож ходит вкруг куста.

Сторож он

не то, что ты,

сон блудливый,

как мечты.

Сон ленивый, как перелет,

руки длинные, как переплет.

Друг за другом люди спят:

все укрылися до пят.

Мы давно покоя рыщем.

Дым стоит над их жилищем.

Голубь-турман вьет гнездо.

Подъезжал к крыльцу ездок.

Пыхот слышался машин.

Дева падала в кувшин.

Ноги падали в овраг.

Леший бегал —

Людий враг.

Плыл орел.

Ночь мерцала —

путник брел.

Люди спали —

я не спал:

деньги я пересыпал.

Я считал свое богатство.

Это было святотатство.

Я все ночку сторожил!

Я так деньгами дорожил.

всё

1926

Виктору Владимировичу Хлебникову

Ногу на ногу заложив

Велимир сидит. Он жив.

1926

1927

стих Петра Яшкина — Коммуниста

Мы бежали как сажени

на последнее сраженье

наши пики притупились

мы сидели у костра

реки сохли под ногою

мы кричали: мы нагоним!

плечи дурые высоки

морда белая востра

Но дорога не платочек

и винтовку не наточишь

мы пускали наши взоры

версты скорые считать

небо падало завесой

опускалося за лесом

камни прыгали в лопату

месяц солнцу не чета

сколько времени не знаю

мы гналися за возами

только ноги подкосились

вышла пена на уста

наши очи опустели

мох казался нам постелью

но сказали мы нарочно

чтоб никто не отставал

на последнее сраженье

мы бежали как сажени

как сажени мы бежали

!пропадай кому не жаль!

всё

1927

«лошадка пряником бежит…»

Лошадка пряником бежит

но в лес дорога не лежит

не повернуться ей как почке

не разорвать коварной бочки

1926–1927

«двух полководцев разговор…»

Двух полководцев разговор

кидался шаром изо рта

щека вспухала от натуги

когда другой произносил

не будь кандашки полководца

была бы скверная игра

мы все бежали б друг за дружкой

знамена пряча под горушкой

Но вдруг ответ звучал кругами

расправив пух усов, комрот

еще в плечах водил руками

казалось он взбежит умрет

и там с вершины голос падал

его сверкала речь к ногам

не будь кандашки полководца

то пораженье было б нам

И вмиг пошли неся винтовки

сотни тысяц, пол горы

двести палок, белые головки

пушки, ведьмы,

острые топоры.

Да-с то было время битвы

ехал по́ полю казак

и в седле его болталась

Манька белая коза.

1926 или 1927

«Глядел в окно могучий воздух…»

Глядел в окно могучий воздух

погода скверная была

тоска и пыль скрипели в ноздрях

река хохлатая плыла

Стоял колдун на берегу

махая шляпой и зонтом

кричал: «смотрите, я перебегу

и спрячусь ласточкой за дом.»

И тотчас же побежал

пригибаясь до земли

в его глазах сверкал кинжал

сверкали в ноздрях три змеи

1927–1928

В кружок друзей камерной музыки

неходите января

скажем девять — говоря

выступает Левый Фланг

 — это просто не хорошо. —

и панг.

<январь 1927>

«Берег правый межнародный…»

Берег правый межнародный

своемудрием сердитый

обойденный мной и сыном.

Чисты щеки. Жарки воды.

Рыбы куцые сардинки

клич военный облак дыма

не прервет могучим басом

не родит героя в латах.

Только стражника посуда

опорожнится в лохань

да в реке проклятый Неман

кинет вызов шестипалый

и бобер ему на спину

носом врежется как шлюпка.

А потом беря зажим

сын военного призванья

робкой девицы признанье

с холма мудрого седла

наклоня тугую шею

ей внимает бригадир.

Запирает палисад

Марья ключница. И вот

из морей тягучих вод

слава Богу наконец

выбирается пловец

как народ ему лепечет

и трясется на него

осудя руки калачик

непокорного раба

яхты нежные кочуют

над волнами поплавком

раскрываются пучины

перед ним невдалеке.

24 мая 1926 — январь 1927

Авиация превращений

Летание без крыл жестокая забава

попробуй упадешь закинешься неловкий

она мучения другого не избрала

ее ударили канатом по головке.

Ах, как она упала над болотом,

закинув юбочки! Мальчишки любовались

она же кликала в сумятицах пилоту,

но у пилота мягкие усы тотчас же оборвались.