Толстяк - [9]

— Ноль — ноль, — объявил Яцек. — А теперь — внимание!

Брошенный им камень описал красивую дугу и скрылся в самом центре отверстия. Яцек рассмеялся:

— Один — ноль!

Я снова промахнулся. Камешек ударился о кромку, но отлетел в сторону. Два — ноль!

— Три — ноль!

Я решил во что бы то ни стало собраться. Не спеша отвел руку, прицелился, прищурив левый глаз… Камешек скрылся в отворе.

— Три — один!

Я явственно чувствовал на себе взгляд Клауса. На этот раз Яцек промазал. Все так же неторопливо я снова прицелился и бросил.

— Три — два.

Мне удалось несколько поколебать уверенность Яцека. Он тоже долго прицеливался, потом опустил руку, передохнул. Наконец камешек в воздухе. Попал. Четыре — два.

Я чуть было совсем не пал духом. Мне подумалось, что уже ничто не в состоянии спасти мой ножик, а ведь это — подарок отца, и что я ему скажу, если он вдруг спросит, куда я его дел.

И вот у меня осталось всего три камешка. У Яцека, правда, оставалось два, но у него был явный перевес. Я выбрал гладкий кругляш, прикинул на руке его вес и замахнулся. Про себя я все время твердил, что просто обязан на этот раз попасть. Яцек пристально следил за всеми моими движениями, а потом и за полетом камня…

— Четыре — три!

Наступил его черед. С минуту он вглядывался в отвор водосточной трубы, который с этого расстояния казался совсем маленьким. Замах. Бросок. Промах.

Он поглядел на меня и пренебрежительно усмехнулся:

— Не радуйся, тебе все равно не сравнять.

— Увидим.

У меня оставалось два камешка — два возможных попадания. Только бы не волноваться и бросать спокойно, без спешки. Я прицелился. Камешек ударил о край трубы. Я подумал, что промазал, но он скрылся в отворе.

— Четыре — четыре, — сказал я.

— Сейчас станет пять — четыре, — отозвался Яцек.

Я закусил губу. Теперь я уже не думал о солдатиках, главное — не проиграть ножик. Яцек опять поглядел на меня все тем же насмешливым взглядом, подбросил на ладони камешек, завел руку — и камень пролетел над отвором, скрывшись в траве.

— Ничья.

— Минуточку, — остановил я его. — За мной еще один бросок.

— И ты воображаешь, что попадешь?

— Посмотрим.

Я занес было руку с камнем, но Яцек ухватил ее и потянул книзу.

— Не бросай, — сказал он. — Я и без броска дам тебе пять солдатиков. Идет?

— Нет.

— Ну и лопух же ты, Мацек. Промажешь — и останешься ни с чем, а так ни за что ни про что у тебя будет пять фигурок.

— Не хочу.

— Ладно, дам тебе шесть солдат, мне не жалко.

— Не нужны мне твои шесть солдат, — стоял я на своем. — Буду бросать.

Я осторожно зажал камень между большим и указательным пальцами. Отвор водосточной трубы казался мне глазом. Я вглядывался в этот глаз, одновременно занося руку. Замах.

Попал!

Яцек молчал. С независимым видом он сплюнул сквозь зубы и растер плевок каблуком. Казалось, что произошедшее никак его не касалось.

— Давай этих солдатиков, — сказал я. — Счет пять — четыре.

— Бросим еще по три раза, согласен?

— Нет. Мы договорились по десять камешков.

— Ну и жадина же ты! — Яцек презрительно пододвинул ко мне коробку с солдатиками. — Бери, радуйся.

Он пошел к дому. Я поднял коробку и поглядел в сторону сторожки. Клаус все еще стоял на крыльце. Он неподвижно уставился на красную коробку с солдатиками в моих руках.

— Комм, — я махнул ему рукой. — Иди-ка сюда.

Он неуверенно подошел. Я наугад достал одного солдатика и почти без размаха бросил его в отвор оцинкованной трубы. Бросок оказался точным — солдатик даже не зацепил края трубы. Коробку с остальными я сунул ему под мышку.

— Гитлер капут, — сказал я ему ободряюще. — Дер, ди, дас, капуста, квас. Абракадабра! — Больше я ни слова не знал по-немецки. Он забормотал что-то неразборчивое и хотел ухватить меня за руку, но я, не слушая, побежал домой. Меня распирало от радости, что не пришлось расставаться с ножиком.

Яцека я обнаружил в сарайчике рядом со сторожкой.

— Вообще-то с тобой теперь не стоило бы разговаривать, — хмуро проворчал он.

— Почему?

— А за этот твой номер с солдатиками. Подлизываешься к фрицу?

— Нет, — возразил я. — Я ведь честно выиграл у тебя коробку. А ведь мог и нож проиграть.

— Так зачем же тебе понадобилось рисковать?

— А просто так… А солдатики эти мне не нужны, вот я и отдал их Клаусу.

— Мог бы и мне отдать.

— Но это были его солдатики.

— Опять ты за свое?

— Отстань, — не выдержал я. — Гитлеровцы это одно, а Клаус — совсем другое. Что у него с ними общего?

— Может быть, ты с ним решил дружить?

— Отстань, — повторил я. — Он самый обыкновенный парень, как любой другой. Только что размазня — позволил отобрать у себя эту коробку.

— Попробовал бы не дать! — Яцек презрительно рассмеялся. — Я бы справился с ним одной левой. Да и все равно я у него их заберу.

— Теперь это мои солдатики, — сказал я. — И только я могу их у него забрать.

— Ладно, не злись. — Он похлопал меня по плечу. — Солдатики — это мелочь. А я знаю одну очень интересную вещь.

— Что?

Он наклонился ко мне так близко, что губы его почти касались моего уха.

— Никому не скажешь?

— Никому.

— Ни слова? Обещай.

— Честное слово — никому.

— Хорошо, — прошептал он, — я тебе верю. Так вот, слушай. Город наш находится на воссоединенных землях, знаешь?