Толкования на Евангелия от Матфея и от Марка - [132]
И распятые с Ним поносили Его. Сначала оба поносили Его. Потом один из них признал Его невиновным и даже увещевал другого, когда тот хулил (см. Лк. 23, 40–41).
33–37. В шестом же часу настала тьма по всей земле, и продолжалась до часа девятого. В девятом часу возопил Иисус громким голосом: «Элои! Элои! ламма са-вахфани?»-что значит: «Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет. А один побежал, наполнил губку уксусом, и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его. Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
Тьма была не в одном месте, но по всей земле. И если бы тогда было время ущерба луны, то еще мог бы кто-нибудь говорить, что это было естественное затмение. Но это был четырнадцатый день месяца, когда естественное затмение невозможно.
Элоú! Элоú! ламмá савахфанú?.. Пророческое изречение произносит Господь по-еврейски, показывая, что Он до последнего дыхания чтит еврейское. Для чего Ты Меня оставил? – говорит Он от лица человеческого естества как бы так: «Для чего Ты, Боже, оставил меня-человека, чтобы я имел нужду в распятии за меня Бога?» Ибо оставлены были мы, люди, а Он никогда не был оставляем Отцом. Послушай, что Сам Он говорит: Я не один, потому что Отец со Мною (Ин. 16, 32). Или же говорит это и за евреев, потому что и Сам был по плоти еврей: «Для чего Ты оставил Меня», – то есть еврейский народ, чтоб он распял Сына Твоего? Как мы обыкновенно говорим «Бог облекся в меня» вместо «Бог облекся в человеческое естество», так и здесь выражение оставил Меня надобно разуметь вместо выражения «Мое человеческое естество» или «Мой иудейский народ».
Один побежал, наполнил губку уксусом и давал Ему пить, дабы горечь уксуса скорее умертвила Его. Иисус испустил дух, возопив громким голосом, то есть как бы призывая смерть, как Владыка и умирающий по Своей власти. А что именно было сказано, означил Лука: Отче! в руки Твои предаю дух Мой (Лк. 23, 46). Этим Господь соделал для нас и то, что души святых отходят в руки Божии, ибо прежде, пока не пришел Проповедавший плененным отпущение, души всех содержались в аду.
38–41. И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу. Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий. Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.
Завеса раздралась в знамение того, что благодать Духа отступила от храма, что Святое Святых сделается видимым и доступным для всех, как это и сбылось, когда вошли римляне, и что самый храм сетует. Как обыкновенно иудеи поступали в несчастиях и раздирали одежды свои, так и храм, как бы одушевленный, показал то же во время страданий Творца, раздрав одежду свою. Но этим означается и другое нечто. Плоть наша есть завеса нашего храма, то есть ума. Итак, сила, которую плоть имела над духом, раздралась страданиями Христовыми сверху донизу, то есть от Адама до последнего человека. Ибо Адам освятился страданиями Христовыми и плоть его уже не подлежит проклятию и тлению, напротив, все мы почтены нетлением.
Сотник, то есть начальник над сотней воинов, увидев, что Он умер так владычественно, удивился и исповедал Его Сыном Божиим. Заметь, какой переворот произведен! Иудеи умерщвляют-язычник исповедует, ученики разбегаются-женщины остаются. Между ними, говорит евангелист, была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, то есть Богородица, Которая была для них матерью. Поелику Она обручена была Иосифу, а Иаков и Иосия были детьми Иосифа, то Она называется матерью их как мачеха, подобно как называлась и женою Иосифа в образе невесты. Тут же была Саломия, мать сынов Зеведеевых, и многие другие. Евангелист же упомянул только о важнейших.
42–47. И как уже настал вечер, – потому что была пятница, то есть день перед субботою, – пришел Иосиф из Аримафеи, знаменитый член совета, который и сам ожидал Царствия Божия, осмелился войти к Пилату, и просил тела Иисусова. Пилат удивился, что Он уже умер, и, призвав сотника, спросил его: давно ли умер? И, узнав от сотника, отдал тело Иосифу. Он, купив плащаницу и сняв Его, обвил плащаницею, и положил Его во гробе, который был высечен в скале, и привалил камень к двери гроба. Мария же Магдалина и Мария Иосиева смотрели, где Его полагали.
Блаженный Иосиф из Аримафеи, еще служа закону, признал Христа Богом, почему и дерзнул на похвальный подвиг. Не стал он размышлять: «Вот я богат и могу потерять богатство, если буду просить тело Того, Кто осужден за присвоение Себе царской власти, и сделаюсь ненавистным у иудеев», – так ни о чем подобном не размышлял сам с собой, но, оставив все как менее важное, просил одного-предать погребению тело осужденного.
