Только здесь - [44]

В глазах Ники заблестели слезы.

– Я тоже не хочу об этом думать, – мягко вторила ей я. – Спасибо вам большое, Ники. Ужин был просто потрясающий.

– Ты останешься на десерт?

Я открыла рот, чтобы отказаться, но меня перебили.

– Да, – Тео вернулся в комнату, его волосы были взъерошены ветром, на губах легкая улыбка. – Оставайся.

Я обнаружила, что улыбаюсь ему, расслабляясь всем телом.

– Ну хорошо, – согласилась я, и он улыбнулся еще шире. – Может быть, останусь.

Глава 15

Я надеялась, что сумею прожить зиму без того, чтобы заболеть, но в понедельник утром – после ужина у Тео дома – я резко села в постели и почувствовала, как у меня кружится голова. И я поняла, мои надежды не оправдались.

Нос покраснел, глаза опухли. И хотя я еще не успела закашлять, у меня першило в горле. Жар моей кожи резко контрастировал с холодом на улице.

После того как мама услышала, что я чихаю пятый раз подряд, она зашла ко мне в комнату и нависла надо мной, сжав губы. Она лишь подтвердила то, что я и так уже знала:

– Ты заболела.

– Со мной все будет в порядке, – прохрипела я, стягивая с себя одеяло. Я встала и оперлась об изголовье кровати. Оказавшись на холоде, я почувствовала, как у меня по спине побежали мурашки.

Мама неодобрительно цокнула языком и вышла из комнаты – только для того, чтобы через минуту вернуться с термометром в руках.

– Вот, – она вручила его мне, и я на минуту засунула термометр в рот, а затем отдала ей. Увидев отобразившееся на экране значение, она сощурила глаза. Сверившись с термометром, она снова посмотрела на меня. – У тебя жар.

Я чихнула, и она отпрянула назад, будто я только что дохнула на нее огнем.

– Великолепно, – пробормотала я, когда она выбежала вон из комнаты. А затем я снова свернулась под одеялом.

Я закрыла глаза и стала ждать, когда усну, тишину нарушали только тихие звуки, доносящиеся снизу, – мама собиралась на работу. Как раз, когда я почти задремала, она вернулась и заглянула в комнату.

– Я позвонила в школу и сказала, что ты не придешь.

– Я и сама могла бы позвонить, – слабо запротестовала я.

– Все равно я это уже сделала, – мама посмотрела на наручные часы и нахмурилась. – Мне пора на работу. Ты справишься сама?

– Думаю, придется.

– Я могу позвонить Грейс и Найе и попросить их проведать тебя после занятий. Я уверена, они не станут возражать.

Заметив, что она не изъявила желания остаться дома, чтобы позаботиться обо мне, я чуть ли не рассмеялась. Для мамы болезнь была равносильна пропуску рабочего дня, и я совершенно точно знала, она не хочет ко мне приближаться: лишь бы не подцепить мою болячку.

– Все в порядке, мам, – прохрипела я. Теперь горло болело все время, при каждом вдохе, каждое слово давалось с трудом. – Со мной все будет хорошо.

Какое-то время она продолжала на меня смотреть, и я уже стала гадать, не передумала ли она, не захочет ли остаться. Я взглянула на нее. Она снова цокнула языком.

– Ок, – сказала она и попятилась к двери. – Я приду домой около шести. Если хочешь, закажем пиццу.

Мне стало плохо от одного упоминания еды, но я заставила себя кивнуть.

– Обязательно. Звучит здорово.

Мне так отчаянно хотелось, чтобы она ушла, я мечтала снова заснуть и провести весь день в постели. Но мама все мешкала, она осторожничала и была чем-то взволнована.

Мне пришло в голову, что, может быть, она на самом деле за меня переживает. Поэтому я поборола желание закрыть глаза и уснуть. Вместо этого я снова бросила на нее взгляд. И конечно же, она смотрела на меня, но теперь я заметила, что она волнуется, морщинки у нее на лице обозначились четче. Она попыталась улыбнуться, но улыбка быстро исчезла, уступив место хмурому выражению лица.

– Мам, со мной все будет в порядке, – мягко сказала я, пытаясь ее утешить. – Правда.

Казалось, мои слова вывели ее из транса, и она коротко кивнула, а затем перевела взгляд.

– Хорошо, – выдала она. Ее тон был очень деловым.

Я не смогла сдержать улыбку: в этом-то и все дело, у моей мамы два лица. Я всего несколько раз видела проблески той прежней женщины, которой она была раньше – доброй, любящей, заботливой. Здорово, что она взбиралась вверх по карьерной лестнице, но дома она выглядела другой: она как будто стала вести себя одинаково что на работе, что в семье – прохладно и отчужденно. И только когда я мельком видела ту, кем она была раньше, например, как сейчас, когда она стояла у меня на пороге и выглядела озабоченной, я понимала, что она все еще моя мама, та, кого я знаю всю жизнь. Но по тем или иным причинам мы обе изменились, похоронив старых себя глубоко внутри.

Мы всегда звонко сталкивались лбами. И я уже и не думала, что прежняя мама когда-нибудь вернется. Но мне было приятно видеть ее такой, и неважно, насколько краток этот миг.

Я закрыла глаза, а она вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Я уснула задолго до того, как она дошла до парадной двери. Ощущая умиротворение, я снова впала в забытье.

Настойчивый звонок стал действовать мне на нервы.

Кто-то уже несколько минут звонил в дверь, а я игнорировала звонок в надежде, что кто бы это ни был (судя по всему, пришел торговый представитель), он потеряет терпение и уберется восвояси. Но в дверь ломились уже по меньшей мере минут пять и, похоже, прекращать не собирались.