Только позови - [52]

— Тогда я подам в суд на армию. И на правительство. Я выжму из них в порядке компенсации все, что только смогу. — Прелл говорил едва слышно. — А вам предъявлю обвинение в злоупотреблении служебным положением.

— Прямо-таки гарнизонный адвокат, — проворчал Бейкер.

— Так точно, сэр. Если речь идет о спасении собственной ноги. — Прелл внимательно слушал хирургов. Он понял, как это будет. Поскольку бедренная кость перебита посередине, они отнимут ногу почти у самого таза, оставив достаточно ткани, чтобы закрыть культю. От ужаса его пробрал озноб.

— Мне кажется, вы не понимаете всей серьезности положения, — сказал Бейкер.

— Прекрасно понимаю. Как-никак нога-то моя.

Бейкер гнул свое.

— У вас не заживает правая нога. Пока заражения крови нет. Мы пичкаем вас сульфаниламидами. Но сколько можно? Организм у вас и так серьезно ослаблен. Если разовьется общее заражение, я за вашу жизнь не ручаюсь. Вы понимаете, чем грозит ваш отказ?

Ворча что-то себе под нос, Хоган одобрительно кивал. Каррен молча смотрел в сторону. Врач, сестра и санитар затаили дыхание. Три пары глаз, точно насадки у пылесоса, впитывали каждое слово и каждый жест.

Прелл кивнул.

— Понимаю. И снова повторяю: нет. Лучше сдохнуть, чем остаться калекой.

Бейкер поднял брови и прищурился.

— Повторяю: мы можем оперировать и без вашего согласия, — сказал он резко. — Просто лишняя волокита. Я подаю рапорт, получаю разрешение, и все. — Он строго вперился в Прелла. — Отдаете ли вы себе отчет в том, что занимаете место в госпитале, понапрасну отнимаете время и энергию врачей. А они, возможно, нужны, чтобы спасти от смерти кого-нибудь еще!

— По правде говоря, сэр, чихать я хотел на кого-то еще!

Прелл начинал заводиться. Надо же — сказать такое человеку, у которого вот-вот оттяпают ногу. Он заметил, как неодобрительно дернулся Каррен.

Бейкер хлопнул ладонями по острым коленям и встал.

— Свое мнение я высказал. Боюсь, что мы будем вынуждены ампутировать вам ногу. — Он посмотрел на Каррена и Хогана. — Разумеется, если не будут возражать мои коллеги.

Уже поднявшийся Хоган нахмурился и энергично потряс головой: нет-нет! Каррен, продолжавший сидеть, тоже отрицательно мотнул головой, но едва заметно.

Прелл смотрел на них троих и слышал, как медленно, тяжело, тревожно стучит у него сердце, и в этом стуке были возбуждение и обреченность вместе. То же самое чувствуешь перед броском в атаку. И на какую-то долю секунды он заколебался и готов был сдаться. Он так долго и так упорно воевал, что дольше воевать было нечем. Но он переборол себя и только молча смотрел, как медленно поднялся со стула Каррен и все трое покинули палату. Хуже всего было сознавать, что ты совершенно беспомощен и целиком в их власти. Что еще он мог сделать? Закричать? Прелл старался взять себя в руки, но он был так измотан, так отупел от путешествия и от всего остального, что через несколько минут, все еще слыша, как тяжело бьется сердце, повернул голову к стене и закрыл глаза.

Черт, может, эти гады доктора правы?

Перед тем как уснуть, он подумал, что надо бы позвать Джонни Стрейнджа или кого еще из роты и рассказать им обо всем. Вдруг они что-нибудь придумают, вдруг… И, уж совсем засыпая, он вспомнил: Корелло говорил, что Стрейндж в отпуске, вот почему его не видно.

Так прошла неделя. Иногда заглядывал подполковник Бейкер, чаще — майор Хоган. Они, хмурясь, изучали лечебный листок и многозначительно качали головой. Правая нога была в том же состоянии, да и левая заживала медленно. Однажды Бейкер сообщил, что подал рапорт об ампутации. Его, как видно, это вообще мало трогало. Прелла подмывало матюгнуться или плюнуть ему в лицо, но у него не было ни сил, ни решимости.

Он хотел было заявить, что застрелится, если ему отнимут ногу, но передумал. Тогда они пришлют психиатра. Еще в госпитальную тюрьму запрячут.

Через неделю томительного ожидания — в тот самый день, когда из отпуска вернулся Стрейндж и пришел проведать приятеля, — Прелла навестил начальник госпиталя, полковник с орлом на погонах.

Чтобы начальник лично навестил больного — такого на памяти отделения еще не было. Его вообще все увидели в первый раз, в том числе старшая сестра и врач-практикант. Полковник Стивенс, питомец Уэст-Пойнта, оказался уравновешенным мужчиной в годах, с седой головой и правильными чертами лица. Когда Прелл увидел его, то понял, что глоткой такого не возьмешь, надо придумать что-то еще. Ходили слухи, что Стивенса ожидает повышение — звание бригадного генерала. Он просидел у постели Прелла целых полчаса, по-отечески беседуя с ним. Цель его прихода заключается в том, чтобы узнать, упорствует ли он в своем нежелании дать согласие на ампутацию. Прелл ответил, что не изменил решения. Это создает большие проблемы, сказал полковник, не только для госпиталя, но и для самого Прелла. Его состояние очень серьезно. Подполковник Бейкер подал рапорт, что жизнь Прелла в опасности и необходима ампутация. Два других хирурга пришли к такому же мнению. Это ставит администрацию госпиталя, то есть его, полковника Стивенса, перед трудным решением. Прелл снова заявил, что не желает остаться безногим, вернее, без одной ноги.