Только одна пуля - [2]

2

Я улетаю, но я возвращаюсь. Приходит срок, и взмах руки прощальный засветится во встречном взгляде. Опять слукавил: меня провожали редко, встречали не чаще.

Но я вернусь, и еще не раз. Стоим на взлетной полосе, стык неба и земли. Пилот форсирует турбины, держа себя на привязи тормозов. Сквозь гул турбин разносится призыв: «Товарищи пассажиры, пристегните ремни ожидания, начинаем рейс ноль сорок семь…»

Мы путешествуем по кругу, от утраты до утраты. Станция назначения запрограммирована заранее, но мы не вправе знать названия. Вот почему билет судьбы чаще всего приводит нас туда, откуда мы пытались сбежать.

Мог ли я гадать о такой встрече, даже не грезилось. Все в ней сцепилось: время и смерть, покаяние и благодарность.

Внимание: рейс ноль сорок семь выходит на орбиту памяти. Полет проходит на высоте, вполне достаточной для обозрения собственной жизни. Скорость пятьдесят, десять лет в час или секунду, кому как пожелается, регулятор скорости вмонтирован в ручку вашего кресла. Остановись, мгновение, ты неотвратимо.

Фигурка сдвинулась, полого скатывается по наклонившейся плоскости горизонта. Что светится в прерывистом тумане? Ба, да это я сам, лежу в окопе, шагаю по улице, пишу реферат о чужих судьбах, вошел в дом, поднимаюсь на второй этаж, а в кармане похоронка — разве это не меня убили? — я берегу ее как зеницу ока, чтобы передать в другие руки, — с того и началось.

И тем же завершается: в кармане сложен новый конверт, еще пяти минут не пролежал, я дал слово, что прочту лишь тогда, как мы отринемся от земли и выйдем на стык будущего и прошлого.

Разве я еще не взлетел?

«Дорогой И. Д.

Это его последнее письмо. Передаю его вам, ибо оно, несмотря на то что прошло столько лет, кажется мне крайне важным, а в одиночку, я чувствую, мне не справиться. Не сердитесь, что вновь тревожу рану нашей общей памяти, не удивляйтесь, если узнаете там и себя. Возможно, с вами вместе нам будет легче разгадать тайну этого письма. Прочитайте его в дороге или дома, как обещали, и отвечайте не сразу, а обдумав, тем прилежнее я стану ждать вашего ответа. Поэтому не прощаюсь. Ваша Рита».

Первое послание, дошедшее до адресата, умоляющее и скупое. Чего на свете больше — разлук или встреч? Все встретившиеся разлучаются рано или поздно — неразлученных нет, их придумали поэты. Зато сколько разлученных не встретились снова. Сыграем в прятки?

Тело вжимается в сиденье, мироздание упруго приникает ко мне. Эх, Володя, Володя, когда-то еще тебя нарекут славным именем Волод! Твое письмо шло вдоль непреодолимости времени — и все-таки прорвалось. Ах, почему нам не дано права воскресать, ну хотя бы не всем, через одного, каждому сотому… А вдруг?

Выходим на орбиту памяти, вступают в действие поля притяжений, смещая координаты времени и пространства. Из невнятного гула вечности начинают выделяться знакомые слова, узнается голос. Герои и статисты столпились перед выходом на чистый лист бумаги, им тоже хочется скорей ожить, взлететь, блеснуть умом, костюмом, анекдотом, они жаждут влюбиться, купить машину, слопать кусок осетрины, обернуться в слово и хоть в этом воскреснуть.

Толкутся перед дверью: когда ее откроют? Один не выдержал, заработал локтями: «Пустите меня вперед, я нарицательный». — «Я тоже положительный», — ворчит другой, хотя положительным ворчать не дано. Идет борьба за жизненное пространство, но голубых героев мы не допустим к чистому листу.

Так и не дал телеграммы домой, прилечу нежданным. И не к чему утруждать себя мнимой проблемой: где начало и где конец? Начало всюду, оно всегда во мне. Я улетаю, но я возвращаюсь.

И начинать, во всяком случае, надо с того, кто уже не в состоянии позаботиться о себе. Пролегли поля, порастаяли снега…

3

Да, это случилось на исходе марта в чужой стране у деревушки с чужим названием, где сходились важные дороги и было два стратегических моста (взорванных, как выяснилось впоследствии). Его звали Владимир Коркин, 1923 года рождения, июля месяца пятого дня, уроженец Москвы, русский, член ВКП(б); образование — десять классов (больше не успел); гражданская специальность — не имеет, ученая степень и звание — не имеет, научные труды — публикаций нет (см. серую тетрадь); знание языков — немецкий, слабо; холост (не позаботился поправить анкету); в плену и под судом не был, не состоял, не выбывал; воинское звание — старший лейтенант, должность — ПНШ-2 (помощник начальника штаба по разведке); трижды ранен, из них одно тяжелое; правительственные награды — ордена Отечественной войны (II и I степень), медали, 18 благодарностей в приказах Главковерха — улыбчивый кареглазый Володька Коркин, рост 188, ума палата, эх, Володька, как он играл на мандолине и рассуждал о вселенной, как любили его в полку, санитарки так и липли, помнишь, у него кличка была Старшой, он писал стихи и формулы, сколько бы он совершил!..

А теперь лежит на расталом снегу и вскрик его уносится в глубины миров. Рубили крест, потом передумали, стали рубить звезду, копали яму. Он лежал на самом краю, поверх шинели, ослепительно белый и красивый.

А в сущности, привычная солдатская работа, диски заряжены на полную катушку, окружили строем яму, бой отодвинулся и кругом тишина, мертвая, как в заповедном лесу, вскинули по команде автоматы и ну палить в небо, вымещая свою кручину. Палец затек на спусковом крючке, палю пустые пули, весь магазин, словно верю, что хоть одна из них догонит и остановит ту смертную пулю, какая его на снегу уложила. Мы палили пули гнева и отчаяния, но все впустую. А он уже в яме, полузасыпан прахом земным, уже и лица не видать, безропотно погрузился в чужое поле.