Только море вокруг - [15]
— Отправляйтесь и приведите себя в порядок!
«Как петух, — подумал Алексей, — Да и я хорош, на ощипанного гусака похож…» От этой мысли стало смешно, и он улыбнулся.
— А почему, собственно говоря, я дожжен выполнять ваше приказание? Разве вы уже отдали приказ о вашем возвращении к обязанностям капитана? Не видел, не читал…
Борис Михайлович озадаченно посмотрел на него. «В самом деле, как это я о приказе забыл?» — читалось во взгляде, и в выражении лица его. А Маркевич, без тени иронии поднеся руку к козырьку фуражки, вытянулся и отрапортовал:
— Разрешите доложить, ремонт судна закончен. Завтра «Коммунар» покидает Лайский док и вступает в эксплуатацию.
Ведерников хмыкнул и сразу одобрительно кивнул:
— Ясно. Постарались, вижу… Я доволен вами, товарищ Маркевич. Вы отлично выполнили мое задание…
— Это не я, — вставил Алексей, — а команда судна. Весь экипаж старался.
Но Борис Михайлович будто не расслышал, продолжал, медленно и важно шагая по каюте:
— В награду за ваше старание можете с завтрашнего утра считать себя в очередном отпуску. Приказ будет отдан сегодня же. Так что вечером со спокойной душой отправляйтесь в город, к семье. Можете идти!
И все. Повернулся, шагнул к двери в каютку-спальню, — разговор окончен. А Маркевич еще с минуту постоял, прикованный к месту неожиданным этим распоряжением: вот так отблагодарил, — в отпуск! «Да я же не заикался об отпуске, не просил…» Но вдруг поняв, чем вызвана внезапная «милость» Ведерникова, усмехнулся: Борис Михайлович верен себе. Завтра на борт судна прибудет приемочная комиссия из Управления пароходства. Ремонт проведен отлично и гораздо быстрее, чем можно было предполагать в условиях Лайского дока. Кого за это будут благодарить? Конечно же хозяина корабля, капитана! И никому в голову не придет вспомнить о старшем помощнике, тем более, что старпома-то и на судне уже не будет. Значит, — «ура» Борису Михайловичу, честь и слава прекраснейшему из капитанов!
«Черт с ним! — Алексей чуть было не плюнул на ковер. — В отпуск так в отпуск. Поеду к маме».
Маргарита Грирорьвна встретила его целым градом сердитых, почти истерических упреков:
— Наконец-то изволили явиться! И это называется муж, отец! Чуть не месяц глаз не показывал домой! Изверг, наказание господне, а не человек…
— Да что случилось? — опешил Маркевич. — В чем дело?
— Он еще спрашивает! — теща в ужасе всплеснула руками. — Дома несчастье, Мусенька умирает, а ему хоть бы что… Неужели у вас камень вместо сердца, неужели не мучает совесть за бесчеловечную вашу черствость? Бедная моя доченька, за что только господь карает тебя?
Алексей встревожился не на шутку, виновато забормотал:
— Я был очень занят, не мог ни на день отлучиться с судна… Но что же случилось? Где Муся?
— В больнице, вот где! — сквозь слезы выпалила теща. — Позавчера на скорой помощи увезли. Может, заворот кишок, а может… Да куда же вы? — вскрикнула она, заметив, что зять взялся за ручку двери. — Постойте…
Но Маркевич уже выскочил в коридор, сбежал по лестнице на улицу. Какой толк выслушивать все эти упреки и вопли? «Мадам» не может обойтись без преувеличений. «Поеду в больницу, узнаю, в чем дело. Заворот кишок, а? Оперировали ее, что ли? Фу, ты, какая ерунда получается…»
Трамвай удивительно долго тащился до клинического городка. Соскочив на остановке, Алексей чуть не бегом направился в хирургическое отделение.
Дежурный врач полная седая женщина со строгими глазами, хмуро выслушала сбивчивые объяснения его.
— Да, у нас, — не скрывая своей неприязни, сказала она. — Чем больна? Будь моя воля, я бы приказала судить за это!
— Позвольте! — отшатнулся Маркевич. — Кого судить?
— Вас, молодой человек! — женщина даже стукнула костяшками пальцев по столу. — Вас и вашу жену. Молодые, здоровые, только бы жить да радоваться, а вы что делаете? Второй самоаборт в течение года! Да если бы мы опоздали хоть на час…
…Они встретились спустя неделю, в воскресное утро, кода похудевшая, с синими тенями под глазами, почти прозрачная Муся вернулась домой. Алексей не поднялся навстречу ей, не помог добраться до постели. Как сидел на стуле возле окна, так и остался сидеть, наблюдая за женой холодными, полными ненависти глазами. Вместо него как-то пришибленно и трусливо засуетилась Маргарита Григорьевна. Уложила дочь в кровать, укрыла ее одеяло и, пододвинула столик с какао, конфетами и печеньем. Она ни разу не взглянула в сторону зятя, не решилась взглянуть, все время ожидая неизбежного взрыва. Глорочка как вошла в комнату, так и застыла у порога, придавленная непонятным, а поэтому очень страшным молчанием взрослых. Будто спасаясь от этого молчания, она вслед за Маргаритой Григорьевной выскользнула за дверь, когда у старухи не нашлось больше сил оставаться здесь.
И вот наступило мгновение, о котором Маркевич не раз думал в последние дни: он и Муся — наедине, глаза в глаза, когда и лгать, и изворачиваться больше нельзя, потому что оба знают всю правду, до конца.
— Неужели ты не можешь подойти ко мне? — услышал Алексей тихий, как шелест атласного одеяла, голос жены. Я так измучилась, страдала, а ты…
В соседней комнате вовсю гремело радио: видно, теща и там не чувствовала себя в безопасности. А может, хотела заглушить их голоса?
В книгу вошли произведения двух авторов. В первой, фантастической, повести В. Крижевич рассказывает о необычных явлениях в зоне Бермудского треугольника, о тех приключениях, которые случились с учеными, изучающими гигантскую воронку-водоворот.Вторая повесть А. Миронова — о сложной, кропотливой работе наших следственных органов, которую довелось проводить, распутывая клубок военных событий.СОДЕРЖАНИЕ:Валентин Крижевич. Остров на дне океанаАлександр Миронов. Одно дело Зосимы ПетровичаРецензент П. А. МиськоХудожник Ю.
В романе «Белая птица» автор обращается ко времени первых предвоенных пятилеток. Именно тогда, в тридцатые годы, складывался и закалялся характер советского человека, рожденного новым общественным строем, создавались нормы новой, социалистической морали. В центре романа две семьи, связанные немирной дружбой, — инженера авиации Георгия Карачаева и рабочего Федора Шумакова, драматическая любовь Георгия и его жены Анны, возмужание детей — Сережи Карачаева и Маши Шумаковой. Исследуя характеры своих героев, автор воссоздает обстановку тех незабываемых лет, борьбу за новое поколение тружеников и солдат, которые не отделяли своих судеб от судеб человечества, судьбы революции.
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Книгу известного советского писателя Виктора Тельпугова составили рассказы о Владимире Ильиче Ленине. В них нашли свое отражение предреволюционный и послеоктябрьский периоды деятельности вождя.
Почти неизвестный рассказ Паустовского. Орфография оригинального текста сохранена. Рисунки Адриана Михайловича Ермолаева.
Роман М. Милякова (уже известного читателю по роману «Именины») можно назвать психологическим детективом. Альпинистский высокогорный лагерь. Четверка отважных совершает восхождение. Главные герои — Сергей Невраев, мужественный, благородный человек, и его антипод и соперник Жора Бардошин. Обстоятельства, в которые попадают герои, подвергают их серьезным испытаниям. В ретроспекции автор раскрывает историю взаимоотношений, обстоятельства жизни действующих лиц, заставляет задуматься над категориями добра и зла, любви и ненависти.
В основу произведений (сказы, легенды, поэмы, сказки) легли поэтические предания, бытующие на Южном Урале. Интерес поэтессы к фольклору вызван горячей, патриотической любовью к родному уральскому краю, его истории, природе. «Партизанская быль», «Сказание о незакатной заре», поэма «Трубач с Магнит-горы» и цикл стихов, основанные на современном материале, показывают преемственность героев легендарного прошлого и поколений людей, строящих социалистическое общество. Сборник адресован юношеству.