Толедские виллы - [16]

Я простился со слугой, наказав не говорить, что меня видели. Я, мол, вернулся в Толедо за некими дамами, приглашенными на празднество, домой не заходил, намерен вместе с ними тотчас же ехать в Йепес и вовсе не желал бы, чтобы родители узнали о моих похождениях. Слуга обещал молчать, я поспешил к приятелю, которого застал на пороге его дома, — он как раз отправлялся навстречу мне, очень обрадованный, что не придется ехать в лазарет. Наши опасения, сказал он мне, были напрасными, кара за поединок нам не грозит — только что из Йепеса приехал его слуга, собственными глазами видевший, как обоих неудачливых игроков арестовал гнавшийся за ними из Мадрида альгвасил[26], который объявил, что они известные воры, и повез их обратно в столицу. Мы оба вздохнули с облегчением. И хотя звезда богини влюбленных уже просила награду за весть о скором появлении главного светила, а мой друг радушно предоставил мне отменную постель и прохладную спальню, ни усталость, ни пережитые волнения не смогли меня усыпить. До десяти часов утра я только и делал, что снова и снова повторял этот первый для меня урок любви, который навсегда остался в моей памяти, хоть и был затвержен второпях. С удовольствием воображал я смятение дамы, когда она проснется и заметит подмену драгоценностей, — та, что я оставил, была, правда, дороже по цене, но не дороже для ее сердца, чем другая, подаренная его властелином.

И дабы вы знали, как дорог был ей этот крестик, я забегу вперед и поведаю то, что узнал позже от ее служанки, поверенной всех ее тайн, а затем и моих, благодаря всемогущему золоту.

Чувство нежной любви уже давно связало Ирене с доном Алехо — они-то и есть виновники ликования и иллюминации: этой ночью наш город празднует их бракосочетание, ибо все толедцы почитают и любят обоих. И хотя ревность и сердечная обида желали бы очернить их предо мной, признание их благородства и высоких достоинств берет во мне верх над завистью: вопреки ей я признаю, что учтивость, отвага, великодушие и ум дона Алехо заслуживают величайших похвал, а скромность, приветливость, знатность и кроткий нрав Ирене делают ее королевой среди наших дам и зерцалом добродетели. Оба они равны в том, что менее всего ценно, но более всего ценится, — в богатстве; оба находятся в расцвете молодости и подходят друг другу по годам — Ирене минуло двадцать лет, а дон Алехо всего на четыре года старше, и густой черный пушок еще не вполне покрыл ту часть его лица, которую мы пуще всего оберегаем. Ирене выросла без отца, под надзором почтенной, добронравной матери, а ее возлюбленный, лишившись матери, жил с отцом, так что они — единственные наследники всех родовых поместий и богатств. Амур, огорченный тем, что эти созданные друг для друга существа были разлучены, решил наконец нынче ночью соединить их. Все это я сообщаю вам, повинуясь истине, ибо она для меня высший закон.

Дон Алехо и Ирене могли бы и раньше пожениться с согласия своих родителей (которые догадывались об их любви), если бы жениху не надо было дождаться прибытия флота со значительным наследством, оставленным ему дядей, братом отца и славным губернатором одной из богатейших провинций Перу, о кончине которого и завещании, предписывавшем отослать все имущество племяннику, узнали из писем и достоверных известий. Не то чтобы состояние обоих в Толедо казалось им недостаточным или будущая теща, обуянная жадностью, хотела бы заполучить заморское богатство, дабы с выгодой продать красоту дочери (мать Ирене — женщина благородная и потому бескорыстная), а просто дону Алехо все равно предстояло вскоре отправиться в Севилью, где он должен был получить по контракту изрядную партию серебра. Вот и решили приурочить его поездку к прибытию галеонов и до тех пор повременить со свадьбой, чтобы отпраздновать разом оба радостных события: ведь наследство к свадьбе — как золотая рама картине.

По этой причине и по обоюдному согласию влюбленных, мечтавших насладиться своим браком в полном довольстве и роскоши, они его оттягивали, хотя страстно желали, — подобно тому как малыш смакует миндальное пирожное: аппетит-то у него отличный, а откусывает он по крошечке, чтобы продлить удовольствие. И то сказать, поспешные браки без должных приготовлений обычно менее счастливы и прочны; они похожи на платье без отделки — как ни изящна ткань, вида она не имеет и вещь быстро приедается. Отбывая этот трудный, но вместе с тем приятный срок, влюбленные предавались мечтам и считали дни, как вдруг в середине мая в Сан-Лукар[27] прибыло передовое судно, а дону Алехо и его отцу — известие о том, что необходимо их присутствие в Севилье: на этом судне находились важные бумаги, от которых зависело, как скоро будет получено наследство, его же везли, было сказано в письме, на других судах флота. Старик отец приказал сыну ехать в Севилью, и тому пришлось скрепя сердце повиноваться, хотя разлука внушала ему мучительные Опасения. В тот же вечер юноша пошел на свидание со своей дамой к окну в нижнем этаже ее дома — оно выходило на узкую улочку, с другими не сообщавшуюся; таких немало в нашем Толедо, чьей красоте, надо признаться, несколько вредят завистливые сооружения мавров, понастроенные во времена их господства. Дон Алехо и его нареченная уже не раз беседовали через это окно, — устраивала свидания служанка, — и в этот вечер за любовными сетованиями, обычными перед разлукой, они не заметили, как пролетели часы, дарованные приличием и ночной тишиной. Наконец влюбленные простились, обменявшись в залог верности драгоценными памятками; дон Алехо дал Ирене тот самый алмазный крест, который я увидел у ее изголовья, а она ему — перстень, тоже украшенный алмазами.