Тогда в Севилье - [3]
Дон Жуан. И тем не менее это так. Стоит только женщине услышать, что я Дон Жуан, как она немедленно начинает ждать, чтобы я соблазнил ее или хотя бы сделал такую попытку.
Дон Оттавио. Но никто не заставляет тебя делать это.
Дон Жуан. Правильно. Я и не делаю.
Дон Оттавио(недоуменно). Ну и тогда?
Дон Жуан. О, вот тогда-то и происходит самое неприятное. Тогда они влюбляются в меня и начинают преследовать.
Дон Оттавио. А ты беги от них.
Дон Жуан. Я и бегу. Но тогда они начинают ревновать меня к своим подругам, сестрам, матерям, дочерям, бабушкам, вообще к любому предмету женского рода. Командор. Что же дальше?
Дон Жуан. А затем они начинают из ненависти клеветать, будто я обольстил этот предмет. А ведь дурная слава как горный обвал. Только толкни первый камень…
Дон Оттавио(подумав). Это все так. Теперь-то уж конечно твоя слава может покорить многих. Но что там ни говори, а с чего-то все должно было начаться.
Дон Жуан(смеясь). Клянусь, что я с самого начала всегда смотрел на женщин так, как они сами на себя смотрят. То есть с полным пониманием и сочувствием ко всем их слабостям. Но они почему-то принимают это за любовь. И они готовы на все, когда убеждаются, что это не так.
Командор. Слабость женщин, даже самых умных, в том, что они всегда готовы поверить, будто способны свести с ума любого человека. Но не кажется ли вам, сеньор, что никто из ваших многочисленных любовниц вообще никогда по-настоящему не любил вас?
Дон Жуан(удивленно). Тогда я не знаю, что такое любовь?
Командор. Боюсь, что это так. И мне искренне жаль вас.
Дон Жуан. Никогда никто не говорил мне чего-либо подобного. (Гордо.) Но я думаю, что вы жалеете здорового за то, что он не болеет.
Командор(мягко). Нет. Скорее, я жалею слепого, который не понимает, как хорошо видеть.
Дон Жуан(пристально смотрит на Командора). Вы так говорите, будто знаете, каково потерять зрение.
Командор(удивленно). Э-э! Да вы, я вижу, совсем не так слепы, как я предполагал. Смотрите, как бы вам не прозреть окончательно.
Дон Жуан(задумчиво). Если верить вашим словам, то этого вовсе не следует бояться.
Дон Оттавио(шутливо). Так или иначе, но я предлагаю тост за твоих любовниц.
Дон Жуан. Что вы, сеньор! Ни в коем случае. Разрешите мне лучше поднять кубок за ваше здоровье, сеньоры, и выразить надежду, что здесь, в Севилье, я найду спокойный уголок. Если бы вы знали, как я устал от бесчисленных дуэлей и женщин, которые от общения со мной могли бы стать только добродетельней.
Командор(смеясь). Вы противоречите себе. Если вы не искушаете их, то им не с чего и становиться добродетельными. Ибо нет добродетели без искушения.
Дон Жуан(удивленно). Второй раз вы ставите меня в тупик, сеньор… (Поднимает кубок и, когда те пьют, пригубив, незаметно выливает остальное.)
Дон Оттавио. Ничего, мой милый! (Дружески хлопает Дон Жуана по спине так, что тот вздрагивает.) Ничего. У меня ты найдешь покой и безопасность. Я — холостой человек…
Дон Жуан(с радостью). О, сеньор!
Дон Оттавио. Что же касается моей сестры…
Дон Жуан(его лицо вытягивается). Так у вас есть сестра?
Дон Оттавио(кивает).…То это женщина примерно моих лет и к тому же вдова.
У Дон Жуана неопределенное выражение лица.
Командор(улыбаясь). Вы забыли о своих двух племянницах.
Дон Жуан(испуганно). Как?! Значит, с вами живут еще и две племянницы?
Дон Оттавио. Да. Но у них столько поклонников, что они даже не взглянут на тебя.
Командор(Дон Жуану). Я все-таки посоветую вам, сеньор, ухаживать за ними, если хотите остаться незамеченным.
Дон Жуан(удрученно). Не лучше ли мне все же расположиться в гостинице? Поверьте, не успеют они узнать, что я тот самый Дон Жуан…
Дон Оттавио. Но кто им скажет? Ни я, ни Командор.
Командор. Признаться, я очень хотел бы сообщить об этом своей жене…
Дон Жуан. Ради бога, не делайте этого.
Командор…но прекрасно понимаю, что сказать одной женщине — это значит сказать им всем. Кто-нибудь еще знает здесь о вашем прибытии?
Дон Жуан. Только мой слуга. Но этот не скажет. Он сам страдает от моей славы не меньше, чем я.
Дон Оттавио. Тогда тебе нечего бояться. (Кричит.) Эй, малый!
Все поднимаются. Входит слуга. Дон Оттавио вынимает кошелек.
Дон Жуан. Разрешите мне. (Бросает слуге свой кошелек.)
Слуга ловит и кланяется.
Дон Оттавио. Придет рыжий слуга этого сеньора… (К Дон Жуану.) Как его звать?
Дон Жуан. Флорестино.
Дон Оттавио. Флорестино… Вот ты ему и скажешь, чтобы шел с вещами ко мне.
Слуга. Будет исполнено, сеньор.
Все, кроме слуги, уходят. Слуга смотрит им вслед.
Слуга. (Подбрасывая кошелек.) Вот это я понимаю! Такого кабальеро нельзя не полюбить. Шутка ли — Дон Жуан! (Кричит в глубь гостиницы.) Исабела! Тереса!
Вбегает молоденькая служанка, затем выходит пожилая повариха.
Слуга. Эй вы, сплетня! Знаете, кто тут сидел? Вот сейчас, за этих самым столом?
Повариха. Я их знала, когда тебя еще на свете не было, сопляк!
Служанка. Дон Оттавио и Командор.
Слуга(передразнивая). «Дон Оттавио и Командор». Приезжий! Вот о ком речь.
Служанка. Молодой сеньор?
Слуга. Он самый.
Повариха. Да мало ли их тут шляется.
Слуга. Ох уж эти бабы… И вы что же, не заметили в нем чего-нибудь этакого… замечательного?
Есть люди, с которыми ты не только знаком, но даже дружишь, вас связывают взаимные симпатии и интересы... Но вот эти люди умерли, и ты понимаешь, что лишился навсегда едва ли не самого ценного в жизни — духовного общения с близким человеком. Понимать-то ты это понимаешь, однако чувства так и не могут с этим примириться...Этот сборник, естественно, не мог вместить всех моих «встреч на грешной земле» — да я и сейчас продолжаю встречаться и писать. Увидит ли написанное свет — зависит не от меня. И даже не от издателя — он обещал еще в этом году выпустить второй том, — а только от вас, моих читателей...
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.