Тоётоми Хидэёси - [177]

Правда, на первых порах Маэда Тосииэ, который официально считался опекуном Хидэёри, удавалось еще как-то улаживать отношения между противоборствующими силами, не доводя дело до острых конфликтов и столкновений. В первые же дни после смерти Хидэёси его соратники, отдавая должное памяти своего предводителя, начали сооружать в его честь новый синтоистский храм у подножия горы Хигасияма, близ Киото. В начале 1599 года храм был построен, и ему дали название «Тоёкуни дзиндзя» («Храм Тоётоми Хидэёси»). Появился даже новый церковный праздник — Тоёкуни даймёдзин, во время которого поминали недавно скончавшегося правителя страны[641].

Тем временем государственная власть все более расшатывалась. Среди высших чинов (так называемой пятерки, т. е. высших советников), которым Хидэёси завещал хранить единство и помогать наследнику править страной, начались раздоры, все чаще перераставшие в открытую вражду.

Уже и Маэда Тосииэ, несмотря на свой богатый жизненный опыт и высокий авторитет, не мог один полностью владеть ситуацией. Слишком накалены были страсти. Пожалуй, единственное, в чем проявилось, можно сказать, полное единодушие всех высших советников, это принятие ими решения о выводе из Кореи японских войск, что фактически означало окончание японо-корейской войны и демонстрировало если не осуждение, то, во всяком случае, несогласие с политикой внешних захватов, которую проводил Хидэёси.

Вскоре умер и Маэда Тосииэ. Пока он был жив, несмотря на интриги и скрытые действия отдельных группировок, удавалось сохранять известное равновесие сил и ни одна из клик не могла взять верх в этой борьбе. Но со смертью Маэда Тосииэ положение резко изменилось. В рядах бывших сторонников Хидэёси с новой силой разгорелась борьба за власть, которая принимала все более ожесточенные формы и в которую постепенно втягивались уже не только члены совета пятерки, но, по существу, все крупные феодалы. Еще при жизни Маэда Тосииэ кое-кто из бывших приближенных Хидэёси пытался столкнуть друг с другом Маэда Тосииэ и Токугава Иэясу и таким образом извлечь для себя определенные выгоды. Особенно усердствовал в этом отношении любимец Хидэёси — Исида Мицунари.

Первым на авансцену борьбы, как и следовало ожидать, смело и решительно выступил Токугава Иэясу, поведение и действия которого сразу насторожили остальных членов совета пятерки и многих крупных феодалов, справедливо усмотревших в них если еще не прямую попытку захватить власть, то по меньшей мере явное стремление укрепить свое влияние и тем самым продвинуться к заветной цели. Без всякой консультации со своими коллегами и не испрашивая их согласия, Токугава Иэясу заключил ряд политических браков, породнившись через детей со многими влиятельными феодалами, что должно было сколотить новую широкую феодальную коалицию, способную укрепить его и без того сильные позиции и в конечном счете привести его к власти.

Так и случилось. Вскоре сформировались две мощные противоборствующие феодальные группировки, состоявшие, как это не раз бывало в прошлом, из «западных» и «восточных» феодалов. Победа оказалась на стороне «восточных» феодалов, и их лидер Токугава Иэясу стал единственным и самовластным правителем страны. Он беспощадно расправился со всеми, кто стоял на его пути к власти, физически уничтожил всех, кто хоть как-то был связан с домом Хидэёси, не говоря уже о членах семьи умершего правителя и самом наследнике. Как в свое время, замечает японский историк Харада Томохико, Тоётоми Хидэёси пошел войной на сына Ода Нобунага, Нобутака, и принудил его к самоубийству, так и теперь Токугава Иэясу, напав на замок в Осака, где укрывалась семья Хидэёси, заставил его сына Хидэёри совершить харакири[642].

То, что не удалось осуществить Ода Нобунага и Тоётоми Хидэёси, которые не смогли обеспечить преемственность своей власти и сделать ее наследственной, осуществил Токугава Иэясу, который не только провозгласил себя в 1603 году сёгуном, считая себя законным наследником японского сёгуната, но и ввел жесточайшую систему управления японским обществом, которая на протяжении более 250 лет обеспечивала безраздельное господство феодального дома Токугава.

Широкое хождение в Японии имеет притча, которую обычно рассказывают в тех случаях, когда хотят сравнить личные качества и сопоставить характеры трех исторических деятелей — Ода Нобунага, Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу, которые во второй половине XVI столетия находились в самой гуще важнейших событий, разворачивавшихся с калейдоскопической быстротой и вызвавших крупные перемены в политической и социально-экономической жизни этой страны. Как стал бы вести себя каждый из этих деятелей, если бы, скажем, соловей потерял голос и совсем перестал петь? Ода Нобунага, повествует притча, приказал бы немедленно убить соловья. Токугава Иэясу долго и терпеливо ожидал бы, пока птица сама запоет. Ну а Хидэёси попытался бы заставить соловья запеть[643].

Этот нравоучительный рассказ передает особенности и отличительные черты характера этих людей, что, возможно, наложило свой отпечаток и на их военную и государственную деятельность.