То, что вы хотели - [9]

– И все десять лет, Айван, я говорю нашим дуболомам, что ты ни в чем не виноват. Ты же не агент влияния, не завербованный мусульманскими террористами алчный дурак из спецслужб. Ты гений, Айван, птичка певчая, птичка редкая. Таких нельзя завербовать втупую. Мне это с самого начала понятно было. Но ты же знаешь наших бюрократов-спецслужбистов. Они же в сказке страшной живут, у них просто так и муха не нагадит. Сплошная теория заговора. Пока им докажешь, пока объяснишь, века пройдут. А мы в десять лет уложились. Быстро, в принципе. Да и по всем кругам ада тебя провести нужно было обязательно. Иначе бы не поверили. Допросы, пытки, полиграфы, сыворотка правды и, наконец, самое страшное – мучение одиночеством и отсутствием интереса к себе. Классика жанра, усиленная в твоем случае во много раз. Но теперь все позади, и я официально, от имени остатков Организации Объединенных Наций, заявляю, что вы, Айван Градов, ни в чем не виноваты!

Я не спешил радоваться удивительным словам Капитана. Во-первых, быть этого не могло, потому что не могло быть никогда. А во-вторых, упомянутая Немо классика жанра требовала, чтобы узника соблазняли свободой. Мол, вот она, бери, протяни руку и бери, все абсолютно реально… Но за этим всегда следовало большое, жирное и, как правило, невыполнимое НО. Капли здравого смысла во мне приказывали молчать, и на этот раз я их послушался. Капитан, не дождавшись моей реакции, слегка погрустнел, однако тем не менее бодро продолжил:

– Да, Айван, ты ни в чем не виноват, ни по чьему заданию ты не действовал и злого умысла не имел. Наши аналитики и нейронная сеть искусственного интеллекта дают 78,6 % вероятности такого варианта. Это много. Так что твою невиновность можно считать практически доказанной.

– Но? – криво усмехнувшись, спросил я.

– Но… – преувеличенно скорбно повторил Капитан. – Всегда есть это паршивое но, и никуда от него не деться. Эти же аналитики и этот же искусственный интеллект утверждают, что тебя использовали втемную с вероятностью 57,4 %. И поскольку ты сам не знаешь, кто тебя использовал, ты нам ничего и не говоришь. Тем не менее есть одна зацепка, очень туманная и слабенькая, но есть. Честность. Ты удивительно честный человек. А это нехарактерно для нашего лживого мира. Не скрою: вероятность, что кто-то намеренно сделал тебя таким, меньше пятидесяти процентов, точнее 48,1 %. Однако и это немало. Вспомни, Айван, вспомни в мельчайших деталях всю свою жизнь и до Sekretex, и после. Скорее всего это кто-то очень близкий к тебе. Думай о честности. Припомни все эпизоды, связанные с честностью, но и не только с ней. Вспомни все. Дай нам ниточку – и… Свободы я тебе не обещаю. Да и не сможешь ты после всего случившегося жить обычной жизнью среди обычных людей. Но остров вроде Эльбы у Наполеона, очень комфортабельный, почти без охраны, с родными тебе людьми, с женщинами и алкоголем, с прекрасным климатом и жильем я тебе гарантирую. Будешь владыкой острова – не мир, конечно, но тоже неплохо. И кстати, насколько я помню, Наполеон с этого острова сбежал. Чего только в жизни не бывает…

В последних словах Капитана явно заключался намек на окончательную свободу и даже, чем черт не шутит, грядущий триумф. Но не это было важно, а то, что они, похоже, действительно убедились в моей, как минимум, незлонамеренности. Уже неплохо. Хотя они думают, что мною кто-то хитро манипулировал… Ой, сомневаюсь! Миром правит хаос, и большая часть происходящего происходит случайно. Впрочем, терять-то мне сейчас особо нечего…

– Согласен, – произнес я твердо. – Но… – Тут я сделал расчетливую паузу, насладился ею: должно же быть, в конце концов, и у меня свое маленькое “но”… – Но что если вы ошибаетесь? Вероятности же не стопроцентны. Или не вспомню я ничего существенного? И что тогда – опять вернусь в свой телевизионный гробик?

– Нет, – искренне, как мне показалось, расстроился Капитан. – К сожалению, не вернешься. Я же тебе говорил, что нас всех ждут большие перемены. Через несколько часов или дней… точнее не скажу, не знаю… но очень скоро к тебе прибудет гость. Некто могущественный и влиятельный. Из небесных, можно сказать, сфер. Он сделает тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. С вероятностью 98,7 % не сможешь. А согласившись, ты в течение недели умрешь самой мучительной смертью, которую только можешь себе вообразить. С вероятностью 100 %. Так что это последний наш с тобой шанс.

Имевшийся в загашнике у Капитана кнут ударил очень больно. Немо никогда явно мне не врал. Недоговаривал, путал, лукавил немного, но все, что он говорил прямо и недвусмысленно, оказывалось правдой. Конечно, я жаждал смерти, однако море, солнце и небо значительно ослабили эту жажду, а призрак грядущей полусвободы почти ее уничтожил. И потом – в речи Немо не смерть была ключевым словом. Мучительная… Мучиться я не хотел. И так уже намучился дальше некуда.

– Понял, – сказал я и для верности кивнул, чтобы Немо понял, что я понял и вспоминать буду со всем возможным усердием. – А можно мне здесь повспоминать? – жалобно попросил я Капитана. – На палубе. Так легче будет.