То, что нельзя забыть - [65]
Оцепеневшие в изумлении флорентийцы дали своему земляку и гражданину имя Микеланджело, с которым он и вошел в гуманитарную элиту культурного человечества.
Так было раньше, а так теперь.
Некая Трэйси Эмин, британский творец в юбке, эмансипированная до рвотной судороги, не утомляя себя учебами в школах изящных искусств, приволокла на конкурс премии Тернера, выдающегося английского живописца XIX века, свою кровать. В каталоге так и значится «Моя кровать», с окровавленными тампонами, пятнами спермы на простынях, использованными презервативами и т.п. и т.п. Получила премию, Сталачленом, в одно слово с большой буквы, Королевской академии художеств, а затем — и командором ордена Британской империи. Какая захватывающая дух картинка эпохи. Какое страшное грядет отмщение истории.
Врезка
До тех пор, пока зачатие человека и его рождение происходят так, как было предписано Творцом, ребенок будет видеть, а следовательно изначально познавать мир непорочным разумом детства. В его зрачке отразится материнская грудь, потом вся мама, и он будет ее отличать от других женщин, узнавать близких, видеть вокруг предметы и определять их; он выйдет из дому, увидит деревья, небо, дома, над домами в небе — солнце. И во всех уголках земли, где у ребенка есть бумага, карандаш и нет уродливого человеконенавистнического запрета, он будет рисовать все это. В его генетической матрице это записано как необходимость и единственная форма первичного познания мира. Японская мама будет отлична от итальянской костюмом, китайская фанза — от европейского дома, но небо и солнце, луна и звезды на рисунках детей во всех концах мира будут всегда одни и те же. Как же я люблю очарование этих детских картинок, их трепещущую подлинность, их трогательную великую наивность, гармонию, стихийность девственной непосредственности. Я не упускаю возможность смотреть детские рисунки везде, где это возможно.
Мой товарищ молодых лет, Генрих Егетян, искусствовед из Армении, в 70-х годах был одержим мыслью создать музей детского искусства. Он воплотил свой замысел и пригласил меня на открытие музея в Ереван. Не знаю, существует ли этот музей сегодня. Есть ли вообще такого типа музей еще где-нибудь в мире. Но, вспоминая тот давний удивительный вернисаж, переживаю заново светлое, эстетическое и нравственное наслаждение бесхитростным чудом, нескончаемым во времени ренессансом детского творчества.
Предвосхищение
«Каким вы видите будущее мира? Куда и к чему стремится человек?» — такими незначительными вопросами завершалась беседа с приехавшим из города моего рождения журналистом. Он попросил ответить на вопросы коротко. Первый вопрос я оставил «за скобками», на второй ответил: «К самоистреблению». Собственно, это может послужить ответом и на первый вопрос. Технических возможностей для этой цели человеки накопили с переизбытком, а политических подлецов-террористов, властителей-мегаломанов с имперской мечтой в мозжечке, да и просто параноиков, одержимых комплексом Герострата, всегда было премного. Но если Творец продлит все же эксперимент «земля — люди» и катастрофы не произойдет и радиоактивное облако не накроет планету, уничтожив на ней жизнь, то предвосхищение будущего мира к концу XXI столетия столь ясно в моих предощущениях, что я счел нелишним их записать.
За тысячелетия новой истории только религиозные войны унесли неподдающееся исчислению количество человеческих жизней. И сегодня кровь продолжает литься в этих варварских конфликтах не только с презренной целью огнем и мечом обратить «неверных»: не менее фанатична война между конфессиями в своем же религиозном стаде. Кровь человеческая хлещет — иерархи жируют под золотыми куполами и золотыми полумесяцами.
Какие народы не проводили политику насильственного обращения иноверцев? Я насчитал два: народы Будды и народ Книги. Евреи никогда не стремились силой обратить кого-либо в иудаизм — напротив, добровольно желающих подвергали и подвергают строгим ограничениям.
Китай — самая большая община в мире буддизма; могучий дракон уже начал неторопливый спуск с горы, чтобы оплодотворить мир своим семенем. Его накопленная тысячелетиями потенция лишь умножается. Если сегодня на земле каждый четвертый — китаец, то к концу столетия будет каждый второй. А первый, возможно, пожелтеет и прищурится. И происходить это будет так, как происходит на наших глазах, с уже не удивляющим никого ускорением. Без «калашникова» и террора, но под прикрытием щита. И каждый народ в этом эпохальном процессе получит соответственно своей истории. Эти демографические сдвиги не подлежат оценке хорошо — плохо. Это суровая неизбежность.
И в конце пути предвижу вторую встречу Давида с Голиафом. Первый без пращи, второй — без щита. И, возможно, Творец приведет человека к согласию и миру, прекратится кровопролитие, начавшееся сразу за порогом рая. Религиозное безумие одержимых рассеется, как предрассветная мгла. И что кажется мне самым монументальным в предчувствиях, — восторжествует культура. Случайностей в истории нет. Какая в том случайность, что в разрушительных человеческих бойнях все же сохранились великие творения рода человеческого, непостижимые, несущие нравственную и сочувственную мысль, в памяти которых бессмертная душа человека понимается как дело главное; произведения, не изобличающие язвы человечества, но фактом своего существования рождающие добрые чувства, вызывающие восторг и восхищение, влекущие к себе, как влечет жаждущего оазис в пустыне. Все это звенья цепи, которая и есть культура, — быть может, единственное оправдание нашего земного бытия.
Кит Ноэль Эмерсон (англ. Keith Noel Emerson) (2 ноября 1944 — 11 марта 2016) — британский клавишник и композитор. Наряду с Джоном Лордом и Риком Уэйкманом признан одним из лучших клавишников в истории рок-музыки. От The Nice до Emerson, Lake & Palmer — откровенная история человека, изменившего саунд рок–н–ролла.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
Книга задумана как документальная повесть, политический триллер, основанный на семейных документах, архиве ФСБ России, воспоминаниях современников, включая как жертв репрессий, так и их исполнителей. Это первая и наиболее подробная биография выдающегося общественного деятеля СССР, которая писалась не для того, чтобы угодить какой-либо партии, а с единственной целью — рассказать правду о человеке и его времени. Потому что пришло время об этом рассказать. Многие факты, приведенные в книге, никогда ранее не были опубликованы. Это книга о драматичной, трагической судьбе всей семьи Александра Косарева, о репрессиях против его родственников, о незаслуженном наказании его жены, а затем и дочери, переживших долгую ссылку на Крайнем Севере «Запомните меня живым» — книга, рассчитанная на массового читателя.
Эта книга о трагической судьбе талантливого советского зодчего Мирона Ивановича Мержанова, который создал ряд монументальных сооружений, признанных историческими и архитектурными памятниками, достиг высокого положения в обществе, считался «архитектором Сталина».
«Мне некого было винить, кроме себя самой. Я воровала, лгала, нарушала закон, гналась за кайфом, употребляла наркотики и гробила свою жизнь. Это я была виновата в том, что все мосты сожжены и мне не к кому обратиться. Я ненавидела себя и то, чем стала, – но не могла остановиться. Не знала, как». Можно ли избавиться от наркотической зависимости? Тиффани Дженкинс утверждает, что да! Десять лет ее жизнь шла под откос, и все, о чем она могла думать, – это то, где достать очередную дозу таблеток. Ради этого она обманывала своего парня-полицейского и заключала аморальные сделки с наркоторговцами.