То, что имеешь, держи. Православие и католицизм в трудах русских святых и церковных мыслителей - [146]

Мы имеем в виду прежде всего то, что обозначается новоизобретенным именованием intercommunion, «взаимопричастие», «междупричастие», «совместное причастие». По толкованию англиканской церкви (на ламбетской конференции) этим термином определяется такое положение, когда две церкви дают взаимное признание чинам и таинствам, не притязая, однако, на взаимное поглощение управляющих тел и на контроль взаимных действий. При встречах духовенства таких церквей предписывается взаимоучастие в евхаристических трапезах. Это — некое предварение полной евхаристической совместности всех, кто именует себя христианином, упраздняющее саму природу евхаристического таинства, в его мистической сущности, неповторимой, неизъяснимой, вневременной и внепространственной, сочетающей Небо с землею, вводящей в алтарь ангельский лик — Самого Христа, реально соединяющей с определенными действиями особо на то поставленных священнослужителей.

Подобная практика, по началу редко осуществлявшаяся, не могла не вызвать смущения.

Доклад об «интеркоммунион» было поручено составить для очередной Мировой конференции. Люди собираются туда для «сближения» — а в самом главном они разобщены: в литургии! — как же быть? Особая комиссия приступила к работе. Возникли три предложения. Одно — полное разобщение литургий. «Страшный шаг» — восклицает докладчик. Второе — совершение совместных литургий, как нечто лишь «допустимое». Очередная хозяйка-община приглашает к ею устроенной встрече за евхаристической трапезой все остальные «деноминации», из которых каждая действует по своей совести, или принимая приглашение, или уклоняясь от этой встречи. Так фактически поступали на экуменических встречах, но это вызывало протесты: одни готовы видеть в этом профанацию таинства, другие, напротив, завуалирование «скандала» разъединения. Треть предложение — литургический пост на время экуменических встреч... Ни к чему практически не придя, комиссия (в 1952 г.) согласилась, однако, в том, что евхаристическое разделение надо считать грехом, ради избавления от которого и строится экуменическое Целое...

На так называемом «маленьком Эванстоне», когда представители кальвинистов всего света (40 милл. верующих 46 стран с их 64 деноминациями) собрались в Принстоне накануне Эванстона, было выражено пожелание немедленного введения интеркоммюниона. «Мы верим, что не имеем права отказать в таинстве никому крещеному, кто любит и исповедует Иисуса Христа, как Господа и Спасителя. Мы глубоко убеждены, что нежелание, в частности, в наше время осуществить такой интеркоммюнион, серьезно затрудняет дело объединения и придает характер нереальности многому из наших разговоров о таковом. Мы не можем возглашать благовестия примирения, не демонстрируя за Трапезой Господней, что мы примирились друг с другом. Поэтому мы приветствовали бы и поистине готовы настаивать на том, чтобы непосредственные разговоры с нашими товарищами-христианами из других церквей имели в виду то время, когда все искренние христиане были бы приветствуемы вокруг общей трапезы».

Еп. Бергграв, один из основоположников экуменизма, специально отозвался на вопрос «интеркоммюнион», выражая огорчение по поводу того, что Эванстон в своей программе установил очередь служения разных «деноминаций.» Утешается епископ тем, что в какой-то мере и тут все же была выявлена общность. Методистская и южно-индийская службы звали к участию всех; англиканская — «крещеных и находящихся в общении членов»; лютеранская — всех, кто «верит в действительное присутствие Христа и в то, что мы получаем истинное Тело и Кровь Его в таинстве.» Епископ негодует на обособленность православной службы — не лучше ли обходиться без нее? Еп. Бергграв пошел так далеко, что уклонился от евхаристического общения с теми лютеранами, которые не приняли участия в эванстонском «интеркоммюнионе»!

Вся значительность «интеркоммюнион» в деле дехристианизации экуменически настроенного человечества обнаружилась с неожиданной силой в июле i960 года на международной экуменической конференции молодежи в Лозанне.

То, что там происходило, — трудно вообразимо. Начались занятия неким общим богослужением. Литургии вообще не совершалось. Только англикане служили ее как бы отдельно. Для всех же ежедневно совершалась какая-то служба, по очереди: методистами, реформаторами, лютеранами, старокатоликами, конгрегационалистами, англиканами, «салютистами,» православными, баптистами. Эти службы совершались в особой часовне, которая для личной молитвы была открыта целый день. «Литургического» было только возжжение свечи в знамение того, что Иисус есть свет мира — некое символическое действие. Камнем преткновения было — как бы с литургией! Молодежь на ней настаивала, на общей литургии, заявляя, что она откажется от дальнейшего участия в движении, если ее в этом смысле не удовлетворят. Руководящие круги формально не могли пойти навстречу. Практически выход нашли в том, что инициативная группа протестантов организовала службу, за которой из 1000 присутствующих участников причастились 900 человек. О настроении, господствовавшем на конференции, можно судить по следующим напутствиям молодежи со стороны проф. Хекендика: «Будьте нетерпеливы и начинайте делать невозможное во славу Божию... Сделайте невозможное в пользу «междупричастия» ваших церквей». Это «невозможное» не было формально утверждено старшими органами экуменизма на позднейших их встречах, но не было и опорочено, а скорее вызвало сочувствие, как законное и естественное требование, если формально еще и не поддающееся исполнению.