Тьма века сего - [277]

— Стало быть, пока действуем, как прежде. А потом разберемся по ситуации.

— Id est, продолжаем идти в логово зверя с вещью, которую он желает заполучить? И для чего я тогда тащился в этот замок?

— Чтобы мы с Максом не потерялись тут, — не задумавшись ни на секунду, ответил Мартин. — И кто знает, зачем еще? Этот потусторонний советчик, что преследует тебя, сказал четко: у тебя особый дар и связь с Древом…

— Он не так сказал.

— Неважно. По сути, если кратко — так.

— Если он вообще существует.

— А если не существует — это твоя собственная догадка, твое озарение, а твои озарения, как всем известно и как показывает многолетняя практика, никогда не ошибаются. Значит, у нас тут два артефакта: Копье Судьбы и Инквизитор Древа. Значит, идем дальше, а по ходу дела разберемся, как их использовать.

— Допустим, — отмахнулся Курт с показательно утомленным вздохом. — Но куда? Мы шли в противоположные стороны, когда повстречались.

— Туда, куда шел ты.

— Почему? Потому что я древесный артефакт?

— А есть другие идеи?

Курт переглянулся с Хагнером, и зондер торопливо вскинул руки:

— Мое дело маленькое, майстер Гессе; вы тут начальство, что прикажете — исполню, а планы строить — не моя работа.

— Стало быть, идем, — повторил Мартин решительно и, одним движением поднявшись, шагнул вперед и протянул руку.

Курт помедлил, задержав взгляд на четках на запястье, нехотя ухватился за раскрытую ладонь и встал, оглядывая освещенный факелами коридор. Выбор и впрямь был невелик — ни единой двери по-прежнему не было видно, и пути было всего два — назад или вперед; что-то подсказывало, что Мартин прав, но не было ли это что-то обычной человеческой привычкой, говорящей, что глупо идти туда, откуда только что пришел, чтобы двигаться дальше, Курт сказать не мог.

Возразить, однако, было нечем, и он, пожав плечами, двинулся вперед. Хагнер снова обернулся и потрусил чуть впереди, посекундно прядая ушами и принюхиваясь, и цокот волчьих когтей звучал в каменной тишине отчетливо и громко. Мартин молчал, время от времени то опуская взгляд на самодельный кинжал у себя на поясе, то исподволь взглядывая в сторону Курта, и взгляд этот ему совсем не нравился.

Глава 46

Иные миры или видения больше не врывались в окружающую реальность, и путь тянулся скучно и монотонно — по обе руки простирались ровные однообразные стены с похожими, как близнецы, факелами, вперед убегал ровный каменный пол, и лишь заросли корней над головой стали еще гуще, а сами корни — толще…

Это снова случилось внезапно, и Курт снова не сумел понять, когда и как это произошло: только что он видел уходящий вдаль коридор — и вот он исчез, и путь вдруг заградило что-то похожее на плотную засеку. Хагнер чуть не ткнулся в нее носом, едва успев остановиться, вздрогнул, растерянно рыкнул и попятился, вздыбив шерсть на загривке. Мартин остался на месте, на расстоянии вытянутой руки от узловатых перевившихся корней толщиной с руку, наклонился, заглянув в просвет между ними, а потом осторожно тронул корень ладонью.

— Не кусается, — констатировал он предельно серьезно и, наклонившись, снова заглянул внутрь. — Там можно пройти.

Хагнер повел носом, поднял голову и вопросительно посмотрел на Курта.

— И не только можно, — твердо добавил Мартин, — а нужно. Уверен, это значит, что мы приближаемся к стволу или какому-нибудь «главному корню», и Косса наверняка где-то там.

— И в любом случае — других-то путей нет, — вздохнул Курт и махнул рукой: — Давай.

Волк коротко кивнул, примерился, принюхался, первым пролез меж двух сцепившихся корней почти у самого пола, и Мартин протиснулся следом за ним.

Здесь факелов не было, и мгла сгустилась вокруг, и здесь она уже не светила сама собою, как в том бесконечном цвингере и на оставшихся за спиной лестницах, теперь темнота становилась все плотнее, с каждым шагом позволяя видеть все меньше. Спустя несколько минут Курт двигался уже ощупью, и даже Хагнер ступал все медленнее, нецензурно поскуливая, когда громко бился лобастой головой о некстати подвернувшийся корень. Вскоре едва слышно шипеть ругательства начал и Мартин, но зажечь огонь, даже если б у кого-то при себе нашелся фонарь или свеча, было невозможно — корни сплетались все ближе, лазы меж ними становились все уже, и Курт не раз помянул добрым словом Альфреда Хауэра. Здесь через эти корни хотя бы не приходилось прыгать на бегу…

— Свет, — тихо шепнул Мартин, вдруг остановившись, и он распрямился, пытаясь разглядеть хоть что-то впереди.

Затылок стукнулся о корень, и Курт снова сквозь зубы выругался, согнувшись; в ногу уперся мягкий горячий бок, а тяжелое звериное дыхание стало затаенным и еле слышным.

— Мы же не собираемся здесь остановиться на ночлег? — прошипел он, и Мартин молча двинулся дальше.

Едва заметный зеленоватый свет Курт вскоре заметил и сам — свет не пронзал тьму лучом, не виделся издалека пятном, как то бывает, когда в конце тоннеля появляется выход, он тек отовсюду сразу, будто мгла снова начала освещать сама себя. Корни стали толще и сплетались уже не так плотно, и вскоре меж ними можно было уже пролезать куда легче, а кое-где и просто обойти, как покосившееся дерево в лесу. Корни помельче ушли наверх, закрыв потолок сплошным настилом, и лишь изредка спускались вниз, на уровень лица…