Тьма века сего - [276]

— Логика есть, — согласно кивнул Курт, и стриг все более уверенно и воодушевленно продолжил:

— И еще я думаю — Древо в смятении. Все эти варианты реальности, что ты видел — это попытка связаться, «выговориться». Не осознанная просьба о помощи, сомневаюсь, что оно настолько разумно, но это как крик или плач, этакая истерика мирового Древа. Оно несет на себе отпечаток Древа подлинного, иначе в нем не было бы смысла для Коссы, но ведь но ведь по сути оно… наполовину фальшивое, «не по лицензии»: вот, скажем, взять какой-нибудь неплохой дольхмессер: сталь — вроде бы как у твоего «золингена», и ковали — да, почти так же, но закалка не та и не разрешено гильдией… Или что-то вроде того чудовища, что создала Урсула, только у Коссы получилось чудовище жизнеспособное, насильственно внедренное в наш человеческий мир, и сейчас его колотит, как больного в лихорадке… Ему не нравится то, что происходит, и оно бредит своими реальностями, а ты это видишь, потому что связан с ним — с ним подлинным. Возможно, оно чувствует, что Косса намеревается сотворить, и…

— Так, так, потише, придержи коней, — вскинул руку Курт. — Пока тебя не унесло в метафизические дали, давай подытожим главное. Итак, главное, по твоей версии. Primo. Мы имеем некую фору и ограждены от действий Коссы, пока находимся в части замка, которую контролирует Древо. Хорошо, примем пока такой вариант; других ни у кого нет, а этот выглядит логично. Secundo. Нам троим удалось встретиться, ибо наши дороги в нашей общей реальности взаимосвязаны, и потому здесь они тоже пересеклись. Тоже сойдет, выглядит разумно. Остался один вопрос: что нам теперь делать с копьем?

— Хм, — тихо проронил Хагнер, когда вокруг воцарилась тишина. — И правда, вопрос-то непростой. Если все так, как говорит майстер Гессе, идти с ним к Коссе нельзя, он ведь этого и ждет. Просто взять и выбросить нельзя тоже, разве что закинуть на соседнюю ветвь Древа, но мы не имеем к иным ветвям доступа, а майстер Гессе мог их только мельком видеть, но не проникать в них, да и Бог знает, кто его там может подобрать и для каких целей, даже если б провернуть такое было возможно. Отправить одного из нас назад с копьем невозможно — неизвестно, как отсюда выйти…

— Сломать? — предложил Курт, и Мартин закатил глаза:

— Что у тебя за привычка крушить реликвии?.. Это всегда успеется. Давайте подумаем.

— Это не успеется, когда копье будет у Коссы в руках.

— Думаешь, если в его руках окажутся обломки, это на что-то повлияет? Это копье уже не целое — древко утрачено вовсе, кончик наконечника обломан, и тем не менее оно все еще реликвия. Разломаем его на куски — и это будет просто реликвия кусками. Не выход.

В коридоре меж каменных стен снова воцарилась тишина; Хагнер выжидающе смотрел на обоих инквизиторов, и судя по этому взгляду, версий у него не было никаких.

— Копье… — произнес Мартин спустя пару минут напряженного молчания. — Копье Лонгина, Копье Судьбы. Помнишь, почему его так зовут?

— Это народная легенда, — отозвался Курт категорично, и стриг улыбнулся:

— С твоим ли опытом так просто ее отбрасывать?

— «Если Копье Судьбы попадет в руки того, кто сумеет постичь его чудотворную сущность, — медленно проговорил Хагнер, — и сможет овладеть ею, этот человек возьмет в свои руки судьбы Мироздания»…

— Положим, это не просто народная сказка, — вздохнул Курт устало. — Положим, в этом есть смысл. Но вот в чем проблема, друзья мои — именно к тому, кто, похоже, прекрасно отдает себе отчет в чудотворной сущности Копья Судьбы и способен этой сущностью воспользоваться, мы сейчас и идем. И попасть в его руки оно никак не должно.

— А мы что же? — возразил Мартин. — Не способны? Для чего учились столько лет? Инквизиторы мы или нет, в конце концов?

— Вот именно потому и не слишком способны. In multa sapientia multa sit indignatio[221]. Впрочем, я говорю за себя, а я, как ты сам верно заметил, в Макарии вошел в легенду как первейший еретик и богохульник.

Хагнер удивленно округлил глаза, обернувшись к стригу, и тот неловко пробормотал:

— Я был не в себе.

— Но ты был прав. Посему меня из способных проникнуть в сущность копья вычеркиваем. Макс, а ты как? Сможешь взять в свои руки судьбу Мироздания?

— Я себя-то взял не так давно, — отозвался зондер, и Курт кивнул, вновь обернувшись к стригу:

— Итак, остаешься только ты сам. Ну и как? Чувствуешь себя способным и достойным?

Мартин опустил взгляд на ремень, где в самодельных ножнах висело самодельное подобие кинжала. Висконти долго ломал голову над тем, как быть с доставленной из Карлштейна реликвией и каким образом превратить в оружие тупой и помятый кусок железа; звучали даже предложения перековать его в арбалетный болт, но в итоге старый наконечник попросту прикрутили ремнями к изготовленной тут же, на месте, деревянной рукоятке. Выглядело оружие последней надежды христианского мира, надо сказать, весьма непритязательно и как-то сиротливо…

— Нет, — неохотно признал Мартин, наконец. — Не чувствую.

— То есть, мы пришли к тому, с чего начали, — вздохнул Хагнер, снова безуспешно попытавшись запахнуть чужой фельдрок поплотнее, и стриг решительно подытожил: