Тьма под кронами. Сборник древесных ужасов - [14]

Иван Данилович сполз по стене и зажал уши, стараясь заглушить предсмертные крики твари. Ветки беспорядочно вырастали из тела Сашка и колотились об пол. Брызгами разлеталась кровь. Вокруг в каком-то страшном танце наползали друг на друга тени.

Все это неправильно, подумалось Ивану Даниловичу. Жутко. Смрад горелой плоти подгонял тошноту. Дым заволакивал гараж, мешал дышать. Нужно было выбираться. На свежий воздух. Под дождь.

И только когда Пал Палыч освободил ворота от запоров, Иван Данилович опомнился. Чувство неправильности проснулось в последний раз. Он слышал только удары дождевых капель о крышу, но не характерный шум. Не стелящееся по земле ш-ш-ш… Это понимание пришло в долю секунды. Так же быстро, как в Пал Палыча перебралось паукообразное существо с двери. Так же быстро, как оно протянуло внутри свои ветки и вырвалось сквозь кости, мышцы и одежду. Так же быстро, как живой человек превратился в разорванный на части труп, ожидающий «дозревания».

Не было дождя.

Не было догхантеров.

Не было одной неведомой твари на отшибе города.

Иван Данилович пытался подсчитать количество вползающих в гараж существ. На своих бесконечных ножках они двигались по полу, по стенам, по потолку. Спешили к нему.

Он бросил считать, когда ветки проткнули кожу сзади. Казалось, позвоночник пробирается вглубь тела. Извивается, роет ход. Внутри лопалось и рвалось. Иван Данилович упал на колени и заметил свою тень на стене. Он напоминал динозавра с большим спинным гребнем. Олежка таких очень любил.

Вспомнить название динозавра он не успел. Ветки вошли в мозг, и Иван Данилович умер.

Илья Пивоваров «…и в конце не осталось слов»

Самолет врезается в здание небоскреба.

Кажется, что две картинки наложились друг на друга. Может, пилот пролетел мимо башен, и столкновения не произошло? Но на противоположном конце небоскреба вспухает огненное облако, и Сонины внутренности болезненно сжимаются. Люди, осознает она, оттуда вылетели люди, в мешанине из стекла, офисной мебели и обшивки. Их вытолкнул многотонный летающий пресс, и они просыпались смертельным дождем на тех, кто находился внизу…

Этот кошмар она видела не менее сотни раз с разных ракурсов. Глазами телеоператора: беззвучный взрыв, похожий на дешевый спецэффект. Глазами пилота: небоскреб приближается, пока не занимает все поле зрения, внутри видны ошарашенные люди, некоторые вскакивают, но убежать не успеют. Глазами офисного работника: случайная точка на небе, которая за несколько секунд вырастает в ревущую белую птицу.

Сегодняшний сон не похож на предыдущие. Внутри небоскреба зарождается зеленое свечение. В нем тонут люди, оно заливает кабину пилота и салон самолета, отражается в объективах телекамер. Что-то шелестит, рвется, раздаются крики. Соня не сразу понимает, что звуки не относятся к ее сну.

Она открывает глаза. Одна из стенок палатки прижалась к телу и истошно дергается. За ней кто-то сипит.

Соня охает испуганно. Сейчас полиэстровая ткань задушит в смертельных объятиях, забьется в глотку. Приходится по-червиному выдавливать себя наружу. Сосны вокруг упираются в небосвод, между ними плавают клочки желтого тумана. Палатка, смятая и изломанная, валяется рядом. Она переворачивается, и Соня видит незнакомого человека, точнее его спину. Туго натянутая футболка вся в бурых пятнах, под ней выпирают странные бугры. Незнакомец сосредоточенно душит кого-то, барахтающегося в недрах палатки.

— Костя!

Ружье, приходит в голову первая мысль. Осталось внутри, да и стрелять нельзя, иначе Костя пострадает. Соня вспоминает про топор. Опасается, что и за ним придется лезть в палатку, затем видит его воткнутым в ствол ближайшей сосны. Кое-как вытаскивает, замахивается и со всей силы опускает на спину незнакомца. Звук такой, словно рубят огромную тыкву. Человек даже не вздрагивает. Просто встает — рукоять топора описывает дугу — и направляется к ней.

Соня визжит и мчится прочь. Оборачивается и видит одутловатое лицо, приоткрытый рот, из шеи и щек торчат бурые отростки. А потом по лесу прокатывается грохот. Голова незнакомца раскрывается, словно цветок, разбрасывает багровую юшку.

Тело падает. За ним стоит Костя с дымящимся ружьем.

Соня опирается на ствол ближайшего дерева. Голова кружится, горло обжигает желчью. Кажется, сейчас наружу вывернется все тело целиком, извергнув кости и дымящиеся внутренности. До такой степени не хочется находиться здесь и сейчас.

Костя осторожно подходит, держа на мушке дергающееся тело. Из разваленной головы лезут красно-зеленые жгутики, зарываются в землю. Бугры на спине вспухают, рвут футболку, и оказывается, что это корешки. На их кончиках проклевываются ветки с крохотными листочками, распускаются бутоны цветов. Вскоре от незнакомца остается лишь гора зелени в виде человека. Ростки ползут вверх по топорищу, Костя выдергивает его.

— Пойдем, — говорит он. Не пытается утешить, просто идет к разоренному лагерю. Соня смотрит ему вслед, и тут из нее как будто вынимают пробку. Потому что мир расплывается, а слезы текут горячим потоком.

К черту лес. К черту Костю, кошмары, манкуртов, необходимость куда-то идти. К черту такую жизнь! Если бы сейчас ружье оказалось у нее в руках, Соня приставила ствол к подбородку и напитала кровью жадную зелень. Но вместо этого она бредет к лагерю, чувствуя себя старухой.