Тьма египетская - [25]
Ученик молчал, растирая пальцем переносицу.
Учитель быстро расчёсывал щёку.
— Ты достиг предела знания, Мериптах, ты можешь посчитать всё. Ты дошёл до края, ты упёрся в стену. Ты в тупике. Ведь подлинная жизнь человека начинается там, где кончаются числа. Камешки только пример. Можно взять людей. Девять и девять человек. О, как они будут не равны, эти девятки. Можно взять народ и народ, ты меня понимаешь, Мериптах?
Мериптах не успел ответить. Снизу, с площади перед дворцовым крылом, раздались крики, грохот, треск. Мальчик побежал к той части крыши, откуда можно было рассмотреть выход праздничной процессии в город.
Двор был полон разодетого, веселящегося народа, украшенного лентами и цветами. Флейтисты, барабанщики, женщины с деревянными трещотками, негры с сухими тыквами, полными камней, — всё это двигалось, подпрыгивало от нетерпения и праздничного энтузиазма. Услышанный Мериптахом звуковой взрыв означал, что правитель вышел к народу.
В самом деле, князь Бакенсети показался на крыльце. На нём не было лица, но полыхал необыкновенный наряд. Истово светился на солнце расшитый серебром, расширяющийся от пояса к коленям передник. На груди тяжело дышал собранный из лазуритовых лучей нагрудник, ослепляя всякого, кто осмеливался смотреть на него. Из огромного, сложного парика текли на плечи и спину микроскопические струйки ароматических масел, окутывая фигуру правителя облаком неописуемого запаха. Сверкала на солнце, венчая волосяную гору парика, мемфисская корона. Бакенсети, перебарывая нестерпимое желание почесаться, поднял руки, сжимая в каждой по жезлу. Знаки правителя нома Зайца и празднества в честь богини Сопдет. Этим жестом объявлялось начало шествия.
Загудели отворяемые ворота. Ливийцы, однообразно покрикивая, начали распихивать толпу вправо и влево, прорубая проход от крыльца к воротам. Бакенсети начал спускаться по ступеням. Отовсюду в него летели цветы и приветствия. Звуки перепутывались: трещали флейты, блеяли барабаны, ухали трещотки. К князю вывели двух великолепных жертвенных ориксов с золочёными рогами. Они были украшены цветами и лентами и чуть покачивались на стройных копытах от волн необыкновенного шума и оттого, что были слегка подпоены пивом.
Когда князь приблизился к воротам, вперёд выбежала шестёрка глашатаев, оглашая дворцовые окрестности радостным известием — благодатный правитель шествует к храму Сопдет на речной берег, где совершит жертвоприношение в благодарность богам за то, что новый год наступил.
За воротами обнаружилась не менее воспламенённая толпа, чем та, что ждала выхода Бакенсети внутри дворцовой ограды.
Нелюбимый почти во все остальные дни года горожанами, почитаемый предателем и презренным слугой Авариса, в день великого праздника князь был обожаем народом. Слёзы благодарности лились из бесчисленных глаз.
О, Бакенсети, смысл и солнце жизни!
О, Бакенсети, стройный, могучий, идущий с двумя ориксами к храму, начинающий год!
Когда хвост процессии выполз за ворота, Мериптах глубоко вздохнул. Как утка знает все мокрые закоулки камышовой заросли в своём болоте, так мальчик знал внутреннюю конструкцию всякого городского праздника и в прежние годы обожал вместе с приятелями зарыться в празднующую толпу, дразнить дурачащихся негров, воровать сладости с уличных лотков, допивать вино из валяющихся повсюду под вечер баклажек. Он хорошо разглядел Бехезти, Утмаса и Рипу в выходящей на улицу процессии. Они его не увидели, даже не поглядели наверх в его сторону. Ничего ему так не хотелось, как быть там вместе с ними. С закрытыми глазами он мог представить себе неблизкий путь к храму Сопдет. Он располагался за пределами города, у самого края воды. Его известняковые пилоны могли бы отражаться в коричневых водах, когда бы не множество лодок, каждый год слетавшихся со всей округи. Лодки образовывали большое поле неустойчивой, гуляющей под ногами праздничной суши. Тут тоже всё было в лентах и цветах. Деревянная земля эта была населена подвыпившими, шумными племенами, непрерывно распевающими гимны и возносящими славословия в честь Сопдет, Изиды и Хапи.
Слава тебе, Хапи, бог Великой Реки!
Ты разливаешься, чтоб оживить Та-Кемет,
Орошаешь поля, даруешь дождь с небес,
Ты — наш кормилец и благодетель!
Земля ликует, всё живое радуется.
Ты наполняешь амбары, даёшь траву для скота.
Зеленей же, зеленей же,
О, Хапи, зеленей же!
— Где он?! — раздался сзади знакомый, но искажённый непонятным страхом голос Тнефахта.
Мериптах обернулся. Уже сам факт, что первый сановник нома не участвует в новогодней процессии, был удивителен. Сверх этого, толстяк угрожал поднятой палкой учителю Ти, который сидел, прислонившись спиною к ограде крыши и закрываясь единственной рукой. Что же это происходит?
— Где он?!
Ти, как тут же понял Мериптах, не закрывался своею рукой, а указывал в сторону ученика.
Повернувшись и увидев княжеского сына, Тнефахт опустил палку и шумно выдохнул, шепча благодарственные слова какому-то своему божеству.
Бакенсети не мог уклониться от участия в церемонии, но пожелал, чтобы на время его отсутствия во дворце Мериптах находился под присмотром вернейшего из слуг. В князе завелась болезненная уверенность, что именно в эти часы мальчика непременно захотят похитить. Этот страх разъедал ему внутренности. Полсотни ливийцев и надутый болван Хуфхор слабая защита от происков братского коварства.
Роман российского прозаика Михаила Попова «Паруса смерти» без ретуши рассказывает нам об истории кровавой жизни и трагическом конце знаменитого французского пирата Жана-Давида Hay, Олоннэ. Очутившись в двадцать лет на Антильских островах, жестокий морской разбойник своей безудержной храбростью, доходящей до безумства, снискал себе славу и уважение среди флибустьеров Карибского моря.
XII век, Иерусалим. В схватке за Святой город столкнулись король Бодуэн IV и грозный лев ислама — Саладин. Но не меньшую роль в развитии событий играют и «тайные властители» — магистр ордена тамплиеров и загадочный Старец Горы с армией убийц-ассасинов. Кровь, золото, любовь и предательство — все смешалось в большом котле, кипящем на костре ярости, интриг и амбиций. Грядет решающая битва, которая должна спасти или погубить королевство крестоносцев.
К журналисту Печорину обращается сосед по площадке с неожиданной просьбой: поехать с ним на место недавней гибели жены. Однако рядовая поездка заканчивается еще более странной сценой в местном РОВД. Старик вдруг потребовал от начальника отделения майора Рудакова, чтобы тот сознался в преступлении, «иначе майору будет хуже». Кое-как отделавшись от сумасшедшего соседа, Печорин возвращается домой, но оказывается, что неприятности для него только начинаются. Среди ночи к журналисту врываются опера и обвиняют Печорина в соучастии в убийстве майора Рудакова…
Первый век до Рождества Христова. Римская республика стремительно расширяет свои границы, аппетиты патрициев растут, а вместе с ними – амбициозность, алчность и вседозволенность. Из-за самоуправства Рима вспыхивает первая гражданская война, в которой вчерашние союзники с неимоверной жестокостью принялись истреблять друг друга. В этой войне отличился молодой претор Луций Корнелий Сулла, получивший в награду должность консула. Но всего лишь два года спустя, во время войны с Митридатом, он был объявлен изменником, а его сторонники в сенате уничтожены.Однако Сулла вернулся в Италию с огромным войском и стал полновластным хозяином Рима – диктатором…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Колониальная Ямайка. Блестяще выписанный колорит эпохи; изысканные любовные страсти в семействе губернатора на фоне непростых отношений англичан и испанцев. Авантюрный сюжет мастерски «закручивается» вокруг похищения белокурой благородной красавицы, на чью долю выпали и настоящая неволя, и предательство, и побеждающая все препятствия любовь…
Опубликованный в 1929 роман о террористе Б. Савинкове "Генерал БО" переведён на немецкий, французский, испанский, английский, польский, литовский и латышский. Много лет спустя, когда Гуль жил в Америке, он переработал роман и выпустил его под названием "Азеф" (1959). «На первом месте в романе не Азеф, а Савинков… – писала в отзыве на эту книгу поэтесса Е. Таубер. – Пришёл новый человек, переставший быть человеком… Азеф – просто машина, идеально и расчётливо работающая в свою пользу… Более убийственной картины подпольного быта трудно придумать».
В книге две исторических повести. Повесть «Не отрекаюсь!» рассказывает о непростой поре, когда Русь пала под ударами монголо-татар. Князь Михаил Всеволодович Черниговский и боярин Фёдор приняли мученическую смерть в Золотой Орде, но не предали родную землю, не отказались от своей православной веры. Повесть о силе духа и предательстве, об истинной народной памяти и забвении. В повести «Сколько Брикус?» говорится о тяжёлой жизни украинского села в годы коллективизации, когда советской властью создавались колхозы и велась борьба с зажиточным крестьянством — «куркулями». Книга рассчитана на подрастающее поколение, учеников школ и студентов, будет интересна всем, кто любит историю родной земли, гордится своими великими предками.
«Стать советским писателем или умереть? Не торопись. Если в горящих лесах Перми не умер, если на выметенном ветрами стеклянном льду Байкала не замерз, если выжил в бесконечном пыльном Китае, принимай все как должно. Придет время, твою мать, и вселенский коммунизм, как зеленые ветви, тепло обовьет сердца всех людей, всю нашу Северную страну, всю нашу планету. Огромное теплое чудесное дерево, живое — на зависть».
«Посиделки на Дмитровке» — сборник секции очерка и публицистики МСЛ. У каждого автора свои творческий почерк, тема, жанр. Здесь и короткие рассказы, и стихи, и записки путешественников в далекие страны, воспоминания о встречах со знаменитыми людьми. Читатель познакомится с именами людей известных, но о которых мало написано. На 1-й стр. обложки: Изразец печной. Великий Устюг. Глина, цветные эмали, глазурь. Конец XVIII в.
Во второй том вошли три заключительные книги серии «Великий час океанов» – «Атлантический океан», «Тихий океан», «Полярные моря» известного французского писателя Жоржа Блона. Автор – опытный моряк и талантливый рассказчик – уведет вас в мир приключений, легенд и загадок: вместе с отважными викингами вы отправитесь к берегам Америки, станете свидетелями гибели Непобедимой армады и «Титаника», примете участие в поисках «золотой реки» в Перу и сказочных богатств Индии, побываете на таинственном острове Пасхи и в суровой Арктике, перенесетесь на легендарную Атлантиду и пиратский остров Тортугу, узнаете о беспримерных подвигах Колумба, Магеллана, Кука, Амундсена, Скотта. Книга рассчитана на широкий круг читателей. (Перевод: Аркадий Григорьев)
Повесть «У Дона Великого» — оригинальное авторское осмысление Куликовской битвы и предшествующих ей событий. Московский князь Дмитрий Иванович, воевода Боброк-Волынский, боярин Бренк, хан Мамай и его окружение, а также простые люди — воин-смерд Ерема, его невеста Алена, ордынские воины Ахмат и Турсун — показаны в сложном переплетении их судеб и неповторимости характеров.
Иван Данилович Калита (1288–1340) – второй сын московского князя Даниила Александровича. Прозвище «Калита» получил за свое богатство (калита – старинное русское название денежной сумки, носимой на поясе). Иван I усилил московско-ордынское влияние на ряд земель севера Руси (Тверь, Псков, Новгород и др.), некоторые историки называют его первым «собирателем русских земель», но!.. Есть и другая версия событий, связанных с правлением Ивана Калиты и подтвержденных рядом исторических источников.Об этих удивительных, порой жестоких и неоднозначных событиях рассказывает новый роман известного писателя Юрия Торубарова.
Книга посвящена главному событию всемирной истории — пришествию Иисуса Христа, возникновению христианства, гонениям на первых учеников Спасителя.Перенося читателя к началу нашей эры, произведения Т. Гедберга, М. Корелли и Ф. Фаррара показывают Римскую империю и Иудею, в недрах которых зарождалось новое учение, изменившее судьбы мира.
1920-е годы, начало НЭПа. В родное село, расположенное недалеко от Череповца, возвращается Иван Николаев — человек с богатой биографией. Успел он побыть и офицером русской армии во время войны с германцами, и красным командиром в Гражданскую, и послужить в транспортной Чека. Давно он не появлялся дома, но даже не представлял, насколько всё на селе изменилось. Люди живут в нищете, гонят самогон из гнилой картошки, прячут трофейное оружие, оставшееся после двух войн, а в редкие часы досуга ругают советскую власть, которая только и умеет, что закрывать церкви и переименовывать улицы.
Древний Рим славился разнообразными зрелищами. «Хлеба и зрелищ!» — таков лозунг римских граждан, как плебеев, так и аристократов, а одним из главных развлечений стали схватки гладиаторов. Смерть была возведена в ранг высокого искусства; кровь, щедро орошавшая арену, служила острой приправой для тусклой обыденности. Именно на этой арене дева-воительница по имени Сагарис, выросшая в причерноморской степи и оказавшаяся в плену, вынуждена была сражаться наравне с мужчинами-гладиаторами. В сложной судьбе Сагарис тесно переплелись бои с римскими легионерами, рабство, восстание рабов, предательство, интриги, коварство и, наконец, любовь. Эту книгу дополняет другой роман Виталия Гладкого — «Путь к трону», где судьба главного героя, скифа по имени Савмак, тоже связана с ареной, но не гладиаторской, а с ареной гипподрома.