Тито и товарищи - [264]

Брежнев, который провел с Тито, Карделем и Доланцем череду открытых, бурных переговоров, пытался развеять эти страхи. В тосте на торжественном ужине он шутливо отметил, что Югославия не Красная шапочка, которую, по мнению западной прессы, «серый волк хочет сожрать». Однако эти примирительные слова не имели успеха. В сообщении, опубликованном в конце визита, можно найти абзац о независимости СКЮ, которого до этого не было ни в одном советско-югославском документе, слово «доверие», включенное в декларацию 1973 г., теперь имело совсем иной смысл: доверие – это то, что необходимо постоянно дополнять и надстраивать. Короче говоря, после истории с информбюровцами югославы больше не верили Советам, тем более что были уверены: можно ожидать подлого удара в наиболее чувствительный момент: после смерти Тито[2660]. Когда советская печать попыталась преподнести встречу в контексте «коллективного обсуждения стратегии и тактики социалистических государств», югославские комментаторы, очевидно по указанию сверху, решительно ответили, что нет речи о возврате Югославии в «социалистический лагерь» [2661].

Озабоченность Тито и его окружения из-за намеков, что они возвращаются в «лагерь», была настолько велика, что им казалось, будто и на западе укрепляется мысль о зависимости Югославии от Варшавского пакта. Гельмут Зонненфельд, руководитель отдела Восточной Европы в Государственном департаменте, говорил на встрече в Лондоне в декабре 1975 г. с американскими послами, аккредитованными в коммунистических государствах, что латентный конфликт между Советским Союзом и его сателлитами может быть более опасен для всего мира, чем напряженность между блоками. Западу, следовательно, выгодно способствовать созданию «более нормальных и органичных» отношений в советской геополитической сфере, так как Москва в ней имеет «логично обоснованные права», которые нужно уважать. Когда информация о «Доктрине Зонненфельда» дошла до общественности, в Белграде ее восприняли с чувством большого дискомфорта, поскольку американский дипломат в свои рассуждения вовлекал и Югославию. Руководителям Югославии следует втолковать, «что наш интерес в ее независимости не меньше, чем их, и поэтому не должны допускать какой-либо иной внешней политики»[2662]. Эти слова югославская пресса интерпретировала как попытку воскрешения ялтинского духа, который основывался на концепции разделения Европы между великими державами, и как покушение на суверенитет и независимость Югославии. Тито был уверен, что между Москвой и Вашингтоном существует некий «джентельменский договор», который как американцам, так и русским гарантировал «право охотиться в своих угодьях»[2663]. Мысль о том, что в советские «угодья» попадала Югославия, конечно же, была для него неприемлема.

Тито и освободительные движения в третьем мире

Тито до последней минуты своей жизни оставался партизанским вождем, поскольку своими советами и взглядами решительно способствовал развитию движения освобождения, особенно в некоторых африканских государствах. В то время как в 1950-е гг. он участвовал в поддержке алжирского Освободительного фронта и в 1960-е гг. активно поддерживал южных вьетнамцев, в 1970-е гг. Тито обратил свое внимание прежде всего на палестинцев и борьбу за независимость в португальских колониях в Анголе, Мозамбике и Гвинее-Бисау.

Об этих движениях в 1974 г. на Х Съезде СКЮ он сказал, что они – важная составляющая передовых сил современной действительности. Своей борьбой за национальное освобождение они способствуют борьбе против империализма и колониализма, это означает, что всесторонняя поддержка и помощь им – интернациональный долг всех социалистических и демократических стран[2664]. В статье, которую 15 января 1974 г. напечатала Internacionalna politika, видный македонский общественный деятель Димче Беловски написал: «Югославия поставила на карту свой мировой престиж, который получила в народно-освободительной войне, перейдя к помощи колониальным народам Азии и Африки. Нет ни одного освободительного движения, которое в соответствии со своими возможностями мы не поддерживали бы морально, политически и материально» [2665].

Тито не ограничился только теми, кто боролся за независимость. Когда в середине 1970-х гг. вспыхнул приграничный спор между Ираном, где в то время правил шах Реза Пехлеви, и Ираком Саддама Хусейна, Тито призвал на помощь всё свое влияние, чтобы содействовать перемирию (временному) между государствами Персидского залива[2666]. После принятия конституции 1974 г. на основе договора между республиками и краями был установлен специальный договор солидарности с неприсоединившимися государствами и развивающимися странами. Целью этого договора была помощь национально-освободительным движениям, которую в основном координировал Социалистический союз трудового народа Югославии. В то время, когда палестинское освободительное движение было еще изолировано на международной арене, Тито стал одним из первых, кто его поддержал. Он зашел так далеко, что косвенно оправдывал некоторые террористические акции, поскольку говорил, что угнетенные народы имеют право бороться всеми средствами за свободу и независимость. Принимая во внимание эту позицию, неудивительно, что Ясир Арафат, вождь палестинцев, в последние десять лет жизни Тито раз в год бывал его гостем. Еще чаще Тито встречался с лидером ангольских партизан Агостиньо Нето, при этом следует добавить, что Югославия в это время обучала около ста бойцов партизанских отрядов из Анголы, Гвинеи-Бисау и Мозамбика, а также посылала им оружие, провизию и медицинскую помощь. В ноябре 1975 г., когда была провозглашена независимость Анголы, части Южноафриканского союза, часть регулярной армии Заира и диссидентские движения «Национальный фронт освобождения Анголы» и «Национальный союз за полную независимость Анголы» со всех сторон вторглись в Анголу. Они попытались захватить столицу Луанду и уничтожить освободительное движение «Народное движение за освобождение Анголы – Партия труда». Тито приказал направить туда военную помощь. В Анголу отправились два югославских военных корабля, что имело большое значение: как позднее заявили местные вожди, первый бой за независимость Анголы, бой за Луанду, был выигран с югославской помощью. В другой фазе в нее включились также кубинские части