Тито и товарищи - [265]

.

Особые связи имел Тито с вождем сопротивления Родезии, впоследствии Зимбабве, Робертом Мугабе, хотя Югославия не дискриминировала и другое освободительное движение, которое возглавлял Джошуа Нкомо. Обычно руководство придерживалось правила сохранять рабочие отношения с теми освободительными движениями, которые официально признала Организация африканского единства и движение неприсоединившихся. К ним не относилось освободительное движение западной Сахары «Полисарио». Однако когда Тито умер, на его похороны неожиданно приехали и его представители. Протокол вначале предположил, что речь идет о предшественнике алжирского президента, но после осознал, что это ошибка, а не хитрость. Высокий, черноволосый юноша, объясняя, почему он хочет там оказаться, сказал: «Мы дети Тито, поэтому мы приехали на похороны поклониться ему последний раз». Конечно же, не было речи о том, чтобы отправить их восвояси, несмотря на протесты представителей Марокко[2668].

Вопрос независимости движения неприсоединения

Так же как и независимость Югославии, Тито к концу жизни беспокоила и независимость движения неприсоединения. В то время, когда он посетил Кувейт, чтобы укрепить единство арабского мира, он активно вмешался и в столкновение между Эфиопией и Сомали, и пытался убедить СССР и кубинцев убрать свои подразделения из Сомали[2669]. Большую часть усилий он направил на конференцию неприсоединившихся в Гаване, куда отправился в 1979 г., чтобы из «уважения к началам движения» предотвратить раскол внутри него. Этот раскол длился достаточно долго – со встречи неприсоединившихся в Алжире в 1973 г., и Тито с трудом удалось его преодолеть. В последующие месяцы после алжирской конференции, в сентябре 1973 г., оказалось, что государства третьего мира получили больший вес на международной арене из-за подорожания нефти, о котором арабы приняли решение после Октябрьской войны между Египтом и Израилем. Подорожание нефти показало, в какой степени богатый «север» зависит от «юга» и его полезных ископаемых. Хотя повышение цен на нефть и нефтепродукты сильно задело и Югославию, Тито в разговоре с немецким канцлером Гельмутом Шмидтом этот урок обозначил как, «возможно, самое важное событие в истории человечества». Он ожидал, что индустриально развитые государства должны будут установить новые, более справедливые партнерские отношения с неразвитыми, но богатыми природными ресурсами странами. Из-за этого он поддержал предложение, адресованное генсеку ООН, – чтобы предстоящая Генеральная Ассамблея прежде всего обсудила глобальные экономические вопросы. И действительно, в сентябре 1973 г. впервые в истории ООН было созвано специальное заседание, на котором обсуждалась эта тема. Была принята декларация о новом международном порядке и создана программа действий, которую представители неприсоединившихся стран восприняли как свое большое достижение[2670]. Но эта программа не была реализована[2671].

Идея нового экономического устройства, которая в Алжире стала стимулом к действию всех развивающихся государств, решивших воспротивиться потребительскому отношению, не прижилась. Напротив, движение неприсоединившихся из-за внутренних столкновений между государствами – членами арабского мира, Азии и Африки оказалось в кризисе самоопределения. По мнению Тито, в этом виновны были прежде всего США со своей «империалистической стратегией фрагментации», которая тяготела к тому, чтобы разобщить неприсоединившиеся страны с помощью «проплаченных» режимов в Африке и Азии[2672]. Он попытался выйти из кризиса, взяв на себя роль посредника в различных региональных конфликтах и глашатая общих целей, которые были бы приемлемы для всех: разоружение великих держав и создание новой экономической системы, приемлемой для развивающихся стран. Эта политика имела свою цену. Поддержка Тито освободительного движения в Африке и на Западе вызвала недовольство и вовлекла государство в целый ряд проблем, которые были ему неведомы. Тито был настолько самоуверен, что посылал в конфликтные зоны своих военных советников (как это делали Куба и Восточная Германия) и разрешил организацию учебных лагерей для палестинцев, ливийцев и южноафриканцев на югославских территориях. Не говоря уже об оружии, которое он продавал государствам третьего мира[2673].

В этом контексте Куба и некоторые другие неприсоединившиеся государства начали возражать против отделения от блоковой системы, указывая, что в борьбе против империализма нужно опереться на «естественного» союзника, Советский Союз. Обсуждение этого вопроса должно было состояться на конгрессе, который был созван в начале сентября 1979 г. в Гаване. Югославы, которые боялись как западного империализма, так и советского гегемонизма, этого тезиса принять не могли. Они полагали, что речь идет об опасной политике, которая по сути является реакционной, и которая неизбежно ослабит положение неприсоединившихся, снизит их роль на международной арене и сузит возможности для дальнейшего развития социализма как «мирового процесса»[2674]. Уже в 1961 г. югославские дипломаты сказали американским коллегам, что им не стоит беспокоиться по поводу неприсоединившихся, поскольку они не допустят, чтобы движение кубинцев приняло ярко выраженный антизападный характер