Титаника - [18]
— Почему вы плачете?
— Я плачу?
— Не плачьте, мой дорогой. Я понимаю. Моя беда с самого детства — это то, что я все понимаю. Поэтому мне трудно жить. Но сегодня этому конец, и я довольна, потому что закончила свое произведение, что занималась любовью, что сохранюсь в памяти людей, как молния. Не оставите ли мне свою каюту, чтобы я могла умереть? Она лучше моей. И потом, я умру в вашем запахе. Я предпочитаю умереть одна, потому что я так жила, но я не хотела бы умереть девственницей. Нет. Это было бы слишком грустно. Я помогу вам одеться, согласны? Так будет быстрее. Не нужно, чтобы все спасательные шлюпки ушли, оставив вас одного на палубе как неприкаянного.
Она зажгла свет и одела меня так быстро, как накануне меня раздевала Батшеба. Каюта накренялась все сильнее.
— Это смешно? — сказала Эмили.
Я стоял перед ней, готовый выйти.
— Вы очень милый, совсем не тощий.
— Повторяю, Эмили, пойдемте со мной.
— Это меня не интересует. Стать старой поэтессой, какой ужас! Взрослая поэтесса — это уже посредственно.
— Это ваше последнее слово?
— Нет. Моим последним словом будет… Подождите, мне надо найти его. И вы сможете говорить нью-йоркским журналистам, какое было последнее слово Эмили Уоррен. «Освободите Ирландию!» Слишком политично. Нет ничего хуже ангажированной поэзии. Более того, сколько читателей будет потеряно! «Доброй ночи»? Слишком минималистски. «Я вижу свет» — это глупо?
— Да.
— Более того, я ничего не вижу. Или тогда без последнего слова. Не было последнего слова Эмили Уоррен. Когда она умерла, она уже все сказала. А сейчас бегите. Мне пора бай-бай.
Она открыла дверь и вытолкнула меня наружу. Я сделал несколько шагов к лестнице, где толкались пассажиры, неуклюжие в спасательных жилетах. Я услышал, как меня зовут по имени. Обернулся. Эмили, стоя в дверях каюты, размахивала серой тетрадью. Я забыл «Спасение».
Последним словом Эмили Уоррен было: «Кретин».
Глава 19
Мы тонем
В толпе пассажиров я видел прежде всего отцов и детей — может быть, оттого, что я сказал Эмили? Я благодарил Небо за то, что со мной нет детей, и смерть казалась. мне легкой по сравнению с тем, что должны были испытать отцы, зная, что увидят смерть своих сыновей. Каждый глава семьи, должно быть, вспоминал минуты, когда он сомневался, пускаться ли в плавание. Люди хотели успокоить себя, говоря, что нет ничего серьезного и что все должно устроиться через час или два. На лестничной площадке палубы «В» я заметил широкие плечи и длинные седые волосы Мерля. Когда на палубе «А» он направился к левому борту, я пошел за ним. Ночь была ледяная, и пассажиры, как напуганные овцы, метались от окна к окну. Впервые за все время плавания я услышал, как играет оркестр Уоллеса Хартли. Время от времени на палубе «Е» я встречался с музыкантами, так как их каюта находилась в нескольких метрах от моей. Море было спокойным, небо — звездным. Насколько на лестнице мне хотелось плакать, настолько же увиденное на палубе смешило меня. Зрелище печали пугало, зрелище страха развлекало.
— Мерль!
Филемон обернулся. Его лицо покрывала желтоватая бледность. Я подумал, что он, поднявшись после сердечного приступа, недолго протянет в воде при минус одном градусе, уже не говоря о шоке от падения в океан.
— Что вы здесь делаете, Жак? Я вам говорил, чтобы вы представились на правом борту! Первый лейтенант Мэрдок уже спустил много шлюпок. Скоро места будут дорогими.
— Вы взяли привычку ругать меня при каждой встрече. Это становится утомительным.
— Вы правы. Делайте наконец все, что хотите. Я не состою в обществе защиты сыновей гаражистов.
— Кто вам сказал, что мой отец гаражист?
— Вы. Большинство вещей, которые мы знаем о людях, они сами нам говорят. Что вы об этом думаете, Жак?
— Я не знаю.
— Со своей стороны, я нахожу шоу впечатляющим. Оно подтверждает всю нашу работу, так как, несмотря на вашу хорошо объяснимую слабость вчера вечером, я продолжаю считать вас моим сотрудником, моим компаньоном, моим «вторым я». Вы видите перед собой, Жак, реализацию пяти заговоров против «Титаника» — и эти пять заговоров мы с вами выявили перед аварией. Мы — молодцы! Мы — просто молодцы! Мы — экстра класс!
Он подпрыгивал на месте, обнимал меня, целовал в губы. На нас никто не обращал внимания. У людей были другие заботы — они не сознавали, что у них уже нет никаких забот. Несмотря на его несдержанные высказывания и его странное поведение, невозможно было не понять, что он был прав. В шлюпке номер восемь я увидел Батшебу Андрезен, Аннабел Корк и Жюли де Морнэ — в то время как их мужья, оставшиеся на палубе, смотрели на них с усталой тоской. Лайтолер отталкивал старого еврея Штрауса. Его жена — тоже еврейка — осталась с ним, и они устроились в шезлонгах ожидать смерти. Э. Дж. Смит наблюдал за зрелищем с высоты лестницы. Теперь он знал, что не закончит свои дни в Дорсете. Рядом со мной два молодых пассажира третьего класса посмеивались, и один из них, с сильным ирландским акцентом, сразу напомнившим мне Эмили, воскликнул: «Засуньте это себе в задницу, английские пидоры!» Завершил картину Брюс Изми, директор «Уайт Стар», который, проходя мимо нас вместе с инженером Эндрюсом, который задумал и построил этот корабль, сказал: «К счастью, мы его застраховали на крупную сумму!» Мерль блаженно улыбался, видя эти улики, говорившие о верности его дедукции. Должен сказать, что для психически больного он поработал неплохо.
Два брата одержимы любовью и переполнены безразличием к одной женщине, но продолжают вести беспорядочные связи, ненавидя себя и ту, которая заполонила их мысли. Страсть превращается в манию и потрясает не только их жизни.История сложных семейных отношений, обрывающихся однажды вечером…«Я приношу свои извинения русской публике за то, что я не Пушкин, не Толстой и не Достоевский. Я попробовал писать как они, но это оказалось слишком сложно. Как бы ни было, говорят, у меня получаются неплохие романы, хотя, увы, я понимаю, что они куда хуже, чем романы этих гениев.
С тех пор, как Бенито, едва не лишив жизни приемных родителей, заключен в тюрьму, семья Брабанов живет в постоянном страхе, опасаясь его досрочного освобождения. Но их спокойное, мирное существование перевернет не Бенито, а безумная любовь старшей дочери Синеситты к закоренелому преступнику, убийце Стюарту Коллену.Смешивая реализм и вымысел, жестокость и нежность, трагедию и юмор, Патрик Бессон вовлекает нас в ошеломительную семейную сагу, написанную с таким блеском и неожиданными сюжетными поворотами, что она сразу попала в разряд бестселлеров.
Как найти свою Шамбалу?.. Эта книга – роман-размышление о смысле жизни и пособие для тех, кто хочет обрести внутри себя мир добра и любви. В историю швейцарского бизнесмена Штефана, приехавшего в Россию, гармонично вплетается повествование о деде Штефана, Георге, который в свое время покинул Германию и нашел новую родину на Алтае. В жизни героев романа происходят пугающие события, которые в то же время вынуждают их посмотреть на окружающий мир по-новому и переосмыслить библейскую мудрость-притчу о «тесных и широких вратах».
«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.
Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.