Тишина - [48]

На улице, за стеной послышался шорох. Девушка молниеносно положила руки по швам всем видом изображая отсутствующее выражение, я очень внимательно смотрела на эту метаморфозу, уже через секунду её нельзя было отличить от двух десятков других находящихся в бараке. На входе возникли охранники, их как не странно было больше чем вчера. Двое остались в дверях и по паре подошли к нашим с Карой лежанкам:

— Вставай, — немного брезгливо, немного пренебрежительно бросил один из них. Я поднималась плавно будто был вазой, склеенной из миллиона осколков, слабость во всём теле до конца не прошла, впрочем, как и мигрень. Мулатка ещё бережнее собирала себя с кровати. Ей, всё же, по необъяснимой для меня причине было значительно хуже, — быстрее, — толкнул её охранник и она, скуля, обвалилась на пол, как куль с мукой, — бери её, а то мы так до завтра будем возится, — отдал он приказание своему напарнику и они, подхватив подругу под локти, поволокли по направлению к выходу. Я медленно пошла сама.

Сегодня дорога казалась мне нескончаемой и выматывающей. Мы не прошли и половины пути, как я уже задыхалась, мои ноги подкашивались, а адская резь с новой силой запустила свои щупальца, во все закоулки моего несчастного черепа. На моё счастье, не надо было идти до самых ворот, и мы скоро подошли к небольшому домику в один этаж, с весело окрашенным крыльцом.

Внутри здания оказались кабинет, приёмная и зал, мы видели его из коридора. Нас провели в одну из комнатушек и усадили на стулья. Как по мановению волшебной палочки перед нашим возом возник мужчина, который встречал машину с нами накануне. Внимательно оглядев нас, он указал на меня пальцем:

— Пойдём.

Я, следуя за ним, прошла в другую горенку, и он закрыл за моей спиной дверь. Помещение напоминало мне кабинет управляющего моей школы. Небольшой письменный стол стоял посередине, рядом с ним деревянные стулья для посетителей, вдоль стен разместилось несколько книжных шкафов доверху набитых папками.

— Ну, давай познакомимся. Я — Ричард Бианчи, управляющий Лагерем, а ты кто?

Я нащупала в кармане блокнот и ручку, какое счастье, что их у меня не отняли в камере того города, женщина-медик попросту забыла о нём. Я вкратце написала свою историю, повторяя то, что сообщила пару дней назад врачихе.

— Так ты немая? — я кивнула, — но раньше говорила? — опять кивок, — почему онемела?

— Врачи сказали, что это шок из-за потери родителей.

— Тебя обследовали? — кивок, — и не дисквалифицировали как личность и ты регулярно проходила тесты? — я согласилась, — до ухода мужа у тебя не было тяги к странствиям? — это тоже отрицать было глупо, — как думаешь, это может быть ещё одним потрясением, от исчезновения супруга? — я пожала плечами, не рассказывать же как меня били и я сбежала, чтобы сохранить свою жизнь и только потом я узнала о существовании повстанцев, Лагерей, откуда не возвращаются и о многом другом, — ты сама считаешь себя опасной? — я помотала головой, хотя в этом я как раз начала сомневаться, — а как ты можешь охарактеризовать свою подругу?

— Я считаю, она нормальный, полноправный член Общества. Просто обстановка в городе, в котором она работала, так сложилась и она вынуждена была странствовать, чтобы не умереть от голода.

— А кто в этом виноват? — это уже вопрос с подвохом, который был виден даже мне — наивной.

— Повстанцы. Они нарушают строй Общества, внося смуту, — конечно, я считала совсем по-другому, но сейчас моей целью было выжить или хотя бы протянуть максимально долго. Как бы подсказать, что я говорила Каре. Я не стала вырывать этот лист из блокнота и просто протянула книжечку мужчине.

— То есть ты бы хотела продолжать пребывать в Обществе и вернуться в свою деревню?

— Жить в Обществе это замечательно, — я писала те слова, которые мне внушались с детства, они получались легко, как будто и вправду были моими мыслями, — но возвращаться в домой я пока бы не хотела, там слишком много плохих воспоминаний лично для меня. Хотя своё поселение я очень люблю и лучше места, наверное, нет. Я знаю, что могла бы работать в любом другом селе, я разнорабочий, — разговор с этим человеком, не смотря на всю его злобную и отталкивающую внешность расслаблял. Мне приходилось прилагать усилия, чтобы не поддаться этому чувству, ведь я осознавала, что он мне не друг, и совсем не собирается облегчать мою долю.

— Я тебя понял. Думаю, мы тебя сегодня переселим в другой домик, — от этих слов у меня пробежал холодок по спине, — и постараемся назначить лечение, после которого ты сможешь жить как полноценный член Общества, — ох, хорошо я немая, а иначе хмыканье я бы не удержала, сейчас же моё лицо украшала кривая улыбка, которую можно было бы отнести к тому, что я переживаю за свою будущую судьбу.

Он встал и открыл мне дверь. Я тоже поднялась и принялась собирать свои листочки с его стола, создавая видимость, что намереваюсь их выкинуть, чтобы не мусорить тут, попутно я аккуратно вырвала листок с ответом о повстанцах из своей записной книжки.

— Зачем ты это делаешь? — его взгляд стал злым, а в голосе послышались угрожающие нотки.

— Мусор, — написала я крупно, чтобы можно было показать надпись издалека.