"Тиша-2" идёт на Запад (сокращенная версия, сетевой вариант =Письма из Океана) - [19]

Вся нормальная коралловая живность (бесконечное разнообразие разноцветных рыбок) на месте. Но мне показалось, что тут меньше ( чем на Красном море) крупной рыбы всех классов. Даже акулы какие-то крошки – от метра до двух.

Первый успех с заходом на главный риф с берега как-то окрылил и я решил повторить номер около нашей стоянки, где швыряло несколько более энергично. Взял один из своих старых «Марэсов» и пошел через риф на океанскую сторону – пять минут от лагунного берега. Зашел опять аккуратно и без приключений, но этот «Марэс» травил воздух и я решил вернуться. Из формы я повидимому все-таки выбываю, потому что леску вокруг ружья замотал небрежно и при выходе она зацепилась за край рифа. Я, как положено, выходил с накатной волной и мне в этой ситуации нужно было бы бросить ружье. Я не бросил и меня потащило назад а потом вперед – все бесконтрольно. На мне к тому же ничего не было и я основательно ободрался об кораллы. Заживет, но похоже, что нескоро.

Вечером я отыскал работающий «Марэс» ( этот я купил в Чивита Веккия, когда стоял лето 2010го под Римом), надел полную «ликру», крепкие штаны «Хеврат Хашмаль» ( подарок моих друзей – израильских водолазов), рабочую рубаху, неопреновые носки – в общем приоделся и пошел на риф снова. Убил, как потом оказалось, очень вкусного кораллового джека-каранкса- интиаса и не ободрался при выходе. Немного неприятно было с акулками. Все из ближайшей округи немедленно сбежались на запах крови подстреленной рыбы. Наконечник не свинчивался, флажки раскрылись и я никак не мог вытащить гарпун из рыбы. А они прямо хороводом и все ближе и ближе . Крошки, конечно, но их было много – я думаю штук шесть – а я один.

Если чем-то по настоящему и берет тихоокеанский атолловый риф – так это масштабом. Он огромен, он совершенно свободен, на нем можно при полном отсутствии кого –либо еще (на десятки километров !) жить, охотиться, гулять на вечернем закате и как у Платонова « не беспокоиться о якобы лучшей жизни». В сегоднешнем мире – это очень много.

Кауэхи.

Так назывался наш первый атолл. Паумоту – так называется полинезийское племя, которое тут живет. Живет безбедно, чисто и доброжелательно к пришельцам из океана. Тот же «Бон Жур» с улыбкой от всех взрослых и детей. Паумоту более темнокожие, чем маркизане – очень гладкого шоколадного оттенка и с более тонкими чертами лица. Живут копрой ( вкусная и ценная внутренняя кора кокосового ореха) и жемчугом. За жемчугом раньше ныряли, а теперь выращивают на фермах.

Вход в лагуну Кауэхи был моим первым на атоллах и я несколько волновался. Все было бы легко решить с помощью таблицы тихоокеанских приливов и отливов, но она пока еще лежит на полке в том магазине на Таити, куда мы попадем дней через десять. А пока мы увидели выходящую яхту и решили что у этих –то точно таблица есть и они выходят в «мертвую» воду, а потом нас слегка потянуло в проход и мы поняли, что заходим на начинающемся приливе. Все было хорошо, кроме того что половина прохода была в крупных белых «барашках». Я отойти от руля уже не мог и попросил Эли и Сергея посмотреть в книжках откуда тут в проходе риф. Но уже через пару минут сообразил, что это никакой не риф, а честно обещанные теми-же книжками «турбулентности».

На Кауэхи мы стояли в лагуне четыре дня – два дня на севере у единственной на атолле деревни Теароверо ( 250 паумотян) и два дня в хорошо закрытом и очень красивом месте на юге лагуны. Мы с Эли посидели на вечерней молитве в маленькой Теароверской церкви. Прихожан было девять. Проповедник сидел в публике, но время от времени выходил на амвон (?) и что –то говорил. Потом все пели под радиолу. Вся служба , флаги, иконы и надписи на стенах по-полинезийски. Буквы – латинница.

Как я уже упоминал, мы с Эли много гуляли по рифу , а я, с переменным успехом, осваивал его в воде. Сергей много снимал и жарил нам свою вкусную картошку. На Кауэхи есть магазин с теми же французскими и голландскими консервами. А так нет. Но нам и не надо. Вода у нас с Маркизов – только что начали второй бак, а дизеля – залейся еще с Галапагосов. У нас парусная яхта, а не моторная лодка.

Что Делать ?

В контексте яхты с ныряльщиками на борту на тихоокеанском атолловом рифе этот сакраментальный вопрос русской жизни и истории означает «как нырять на рифе, если на него невозможно попасть с берега». А вот так. Выходим из лагуны. Неныряющий Эли остается на борту на безопасном расстоянии от рифа (наверное есть рифы, где отходящее от берега мелководное плато позволяет бросить там якорь, но в таком месте как Кауэхи – я бы не рискнул). Мы с Сережей и всем снаряжением отгружаемся на «Зодиак» и идем на риф. Там оставляем «Зодиак» на якоре и ныряем. Потом подзываем Эли по ручной радио-говорилке и возвращаемся на «Тишу».

Так и сделали после выхода с Кауэхи. Отошли на милю вдоль рифа к северу, чтобы не принимать участия в «турбулентных» игрищах и великолепно поплавали на внешнем рифе в аквалангах. Акваланги мы зарядили нашим компрессором еще в Панаме, но это был первый шанс из них подышать. Сережа стрелял во все стороны из своих подводных супер-фото-дуперов (посмотрели-бы вы его снимки!), а я снимал своей сухопутной маленькой панасониевской дигиталкой в панасониевском-же боксе.