Тиран - [10]

— Извини, что напугал. Честно, у меня даже в мыслях не было входить через дверь, потому что если я не с Сэмми, то всегда прихожу именно таким образом… — Таннер остановился и закрыл глаза. Затем покачал головой и двинулся к кровати. Парень бросил на меня пронзительный взгляд, и я кивнула. Занимая лишь маленькое местечко на углу кровати, он даже не сидел толком, больше обнимал себя руками. — Все забываю, что ты ничего не помнишь, — он указал на себя, а затем на меня.

— Тебе не нужно передо мной объясняться, — ответила я.

Но, несмотря на мой протест, Таннер попытался продолжить:

— Твой отец. Он просто подонок, и всегда им был. Но, кажется, ты уже это поняла. Сенатор терпит меня только из-за моей семьи. Мой отец относится к четвертому поколению генеральных директоров «Редмонд Шуз», и, несмотря на то что сенатор пытался переубедить тебя избавиться от меня с тех пор, как мы были в подгузниках, после появления Сэмми, думаю, он наконец-то смирился с тем фактом, что я никуда не денусь. Но не важно, нравится ли ему мое имя или нет, я буду для негj парнем, который обрюхатил его дочь-подростка. Так что, даже если у нас с тобой общий ребенок, я все еще карабкаюсь по этому сраному дереву и пролезаю к тебе в окно, как и поступал с тех пор, как научился лазить по деревьям, потому что твой не одобряющий меня отец любит думать, что контролирует все, что происходит у него в доме. — Зубы Таннера блеснули в улыбке, словно заискрившись в лунном свете. — Так что мое нахождение здесь… типа… под запретом.

— Под запретом? — спросила я. Прозвучавшая фраза выбивалась из контекста, учитывая мой возраст.

— Слова твоего отца. Не мои, — признал Таннер. — И ты знаешь, что я имею в виду, Рэй. Не умничай, — игриво добавил парень.

Я уселась у изножья кровати.

— У меня так много вопросов к тебе, и их больше, чем ответов, но я понятия не имею с чего начать, — призналась я.

Таннер подтолкнул мой локоть своим.

— Ну, у меня тоже есть вопросы… если ты не против, — сказал он. — Как насчет обмена, по вопросу за раз? Но пообещай отвечать честно. Мы никогда не лгали друг другу, и я не собираюсь начинать.

— Ладно, — согласилась я.

— Ты начинаешь, — сказал Таннер. — Что тебе рассказать в первую очередь?

Одно мне нужно было спросить с самого начала.

— Я хочу узнать о нас, о Сэмюеле. Сэмми. — Ранее я была немного шокирована и не расспросила о нем.

Таннер хлопнул ладонями по коленям.

— Значит, начну с самого начала, — ответил он с чуть странным акцентом. Я повела бровью, не уверенная, как реагировать на его долю юмора. Таннер посмотрел вниз на ковер и продолжил без акцента: — Мы были с тобой вместе с тех самых пор, как ползали в подгузниках. Если хочешь краткий обзор, то от моего дома до твоего всего пять минут пешком. Наши матери близко дружили до того, как твоя решила, что водка будет ей лучшим другом, чем человек. Мы понарошку сыграли свадьбу в нашем домике на дереве, когда были малышами. Еще одна наша подруга играла роль священника. Она даже порезала одну из рубашек своего отца от Хьюго Босс, чтобы сделать себе «священную мантию», за что была наказана на неделю, а после того, как ее родители рассказали нашим, мы втроем не виделись целое лето. — Таннер нервно засмеялся. После опустил подбородок на кулак и вздохнул. — Очень странно пытаться объяснить тебе наши отношения.

— Могу тебя заверить, что слушать о них еще необычнее, — признала я.

Таннер запинался, умолкал, то и дело начиная говорить, но, сделав глубокий вдох, все-таки продолжил:

— Нам было пятнадцать, когда Сэмюель… случился. Изначально мы планировали подождать, пока… станем… более развитыми физически и окончим школу, — на его лице царила боль, пока Таннер постукивал мыском кеда по полу. — Но затем мы узнали о моей болезни. Серьезной, — он повернулся, чтобы посмотреть на меня. — Лейкемия.

Я не знала, как реагировать при таких обстоятельствах, поэтому слабо улыбнулась и ответила:

— Мне очень жаль.

Он поджал губы и продолжил:

— В тот день, когда мне сообщили, что я могу не дожить до своего выпускного, мы перешли к нашим планам. Мы были молоды и глупы, но произнесли наши собственные клятвы прямо здесь, в этой комнате. — Даже если от рассказа Таннера мое сердце натягивалось словно струны, я не чувствовала себя частью этой истории. Будто она меня не касалась.

Парень почесал голову и снова посмотрел в открытое окно.

— Я обещал всегда крошить «Читос» в твой сэндвич, а ты обещала не забывать меня, когда меня не станет. Затем мы… — он странно затих, но быстро произнес: — И затем мы сделали Сэмюеля. — Таннер снова улыбнулся, в этот раз широкой гордой улыбкой, которая сказала мне, как по-настоящему он рад тому, что мы совершили.

И кого мы сделали.

— Это та ночь, которую, я надеюсь, ты вспомнишь в один день, потому как я, может, и находился перед лицом смерти, но она стала самой лучшей в моей жизни, — закончил Таннер, сложил руки на бедрах и, опустив подбородок к груди, посмотрел на меня в ожидании ответа.

Не уверенная, что сказать, я произнесла первое, что пришло в голову.

— Я все еще крошу «Читос» в сэндвич.

Таннер слабо улыбнулся и даже издал небольшой смешок. Очевидно, на него давило эмоциональное бремя того, что казалось важной частью нашей истории.