Тинко - [88]

— Ты что, безобразник, дверь нам ногами выломать хотел? — И снова свистит плеть.

Рупрехты выбегают во двор. Фриц Кимпель вырывается, бежит за ними и ревет что есть мочи.

С улицы доносятся крики, топот. В кухне водворяется тишина.

— Это же плетка твоего друга, дедушка.

— Что, что? — Дедушка рассматривает плеть. — Постой-ка, да не… Неужто эти безобразники плеть у друга Кимпеля украли?

— Да это Фриц был!

Дедушка падает на стул. Лицо его бледнеет.

— Он нам дверь чуть не выломал! Я-то думал, это кто из проходимцев, из бродяг, что своего и чужого не берегут.

Бабушка возвращается из коровника:

— Тинко, ты тут кричал?

— Я не кричал, бабушка.

— Тебе чего надо? Раз кричали, стало быть, кричали, и не чего тут расспрашивать! — прикрикивает на нее дедушка и все вертит плетку в руках.

Он ищет, куда бы ее спрятать. Нельзя же ее на кухне оставлять. В конце концов он несет плетку во двор.

А я рад, что победил Фрица Кимпеля, и без всякого ножа победил, один на один!

Над деревней — запах пирогов и кипящего масла. Крестьяне пекут пироги в летних печах за домами. Хрустящие, хорошо пропеченные рождественские пироги хозяйки проносят прямо по занесенным снегом дворам в комнаты. Вороны почуяли запах жареного. Они сидят на липах и, склонив головы набок, поглядывают вслед пирогам. Маленький Шурихт тоже принюхивается к вкусному запаху, припав к дощатому забору. Крестьянка шагает по саду с противнем в руках.

— Ты беженский мальчик?.. Сколько вы пирогов испекли?

— Нисколько.

— У вас там, откуда вы прибыли, небось нет такой моды — пироги печь на рождество?

— И у нас такая мода.

— Стало быть, твоя мать их печь не умеет?

— Умеет.

— Так чего же она тогда не печет?

— Больно много масла на них идет.

— Это верно. А вы бы понемногу откладывали — вот и накопили бы. Рождество и без рождественского пирога — куда это годится?

— А мы испечем сахарный пирог.

— Это чужаки только такие пекут. Мы не печем.

Дедушке опять хочется поиграть в карты. А мне совсем не хочется.

— Мне надо еще раз прочитать письмо дяди Маттеса, — говорю я ему.

— Громче читай! — отвечает мне дедушка.

Я читаю вслух. Письмо все уже почернело. Конверт стал совсем мягкий, точно тряпка. После каждой точки дедушка кивает головой. Беспокойство охватывает его. Он выходит во двор, что-то там стучит, скребет. Письмо дяди Маттеса хорошо помогает от игры в карты. А вот против бабушкиного ревматизма оно не помогает.

— Правда ли, что он там пишет? От него ли письмо? — сама себя спрашивает бабушка и со стоном принимается за работу.

После рождества дедушка запряжет Дразнилу и повезет бабушку в Зандберге, к доктору.

Глава девятнадцатая

— Дедушка, ты куда девал плетку Кимпеля?

— «Куда девал, куда девал»! — Дедушка о чем-то думает. — Не болтай глупостей! Все не было удобного случая. Фриц тебя в школе не спрашивал о ней? Нет?

— Я с ним не разговариваю.

— Больно ты важный стал!

— Мы с ним не дружим больше.

— «Не дружим»… Гм! «Не дружим», видите ли! Это тебя дьявол попутал. Дружба — она дар божий.

Дедушка давно уже ждет, не последует ли какого сигнала от друга Кимпеля. Дедушка хочет извиниться за свою оплошность. Но такое долгое ожидание начинает его беспокоить.

Пионеры заканчивают последние приготовления к рождественскому празднику. Дома они перерыли все комоды и укладки в поисках разноцветных лоскутков и всякой пригодной для рождественских игр мишуры. У нас в классе два стола заставлены самодельными игрушками-подарками. Среди них десять деревянных лошадок, которые вырезал большой Шурихт, плетеные корзиночки с пряниками от девочек, маленькие деревянные тракторы, куклы, сделанные из ваты и обрезков материи, и другие игрушки.

— Вы Рупрехтами нарядитесь, когда пойдете подарки раздавать? — спрашивает Фриц Кимпель девочек.

— Вот еще! Небось эти игрушки не с неба свалились… Пусть малыши знают, кто для них старался, — отвечает ему Инге Кальдауне.

— Ты-то уж больно старалась!

— Вот гляди: три раза себе палец порезала.

— Да вы, бабы, всегда так — все у вас из рук валится.

Хлоп! У Инге Кальдауне рука тяжелая.

— Ты чего тут пришел вынюхивать, противный Кимпель! Катись отсюда ко всем чертям!

Фриц Кимпель как был задирой, так и остался. Стоит ему где появиться, там сразу ссора. В школе уже почти никто с ним не водится. Вот и сейчас у него ничего не вышло.

Пуговка спрашивает меня:

— Ты придешь на наш рождественский праздник?

— Я не умею, как вы, салют отдавать.

— А мы не будем салют отдавать — мы петь будем, да так, что стены закачаются!

— Тогда приду. Мне охота поглядеть, как мелкота веселится.

Пуговка уставился на меня:

— Ты уж совсем как дедушка Краске заговорил!

Пионеры разносят собственноручно изготовленные пригласительные билеты. Даже те, кто ругает пионеров «головорезами», получают пригласительные билеты. Но кто же Лысому черту отнесет билет? Пионеры молча переглядываются.

— Я отнесу! — говорит вдруг Стефани.

— А если он тебя водку пить заставит?

— Ну и выпью! А когда выйду во двор — выплюну в снег.

Приглашение моим старикам я забираю с собой.

— Опять какая-нибудь писулька от квашни?

— Нет, дедушка, это тебе письмо от пионеров. Они приглашают тебя на свой рождественский праздник.