Тинко - [77]

— А где я семена возьму, с неба, что ли? — ворчливо отвечает дедушка, предвкушая скандал.

— С неба только снег падает. Получишь у меня справку и поедешь за семенами в Зандберге.

Как бургомистр ни бьется, с дедушкой ему не справиться, как с чесоткой все равно.

— Ну делай как знаешь! Но если из-за тебя и Кимпеля мы опять хлебопоставок не выполним, я в конце концов в газету о вас напишу, кто вы такие есть.

Только мы и видели бургомистра Кальдауне! Дедушку прямо оторопь взяла. Этого еще не хватало! В его-то годы да в газету попасть! Еще ушат помоев на него выльют. Долго дедушка сидит на мешке, хрустит пальцами, головой качает.

Нет, в газету он ни за что не хочет попасть. Два дня стены дома сотрясаются от дедушкиной ругани. Бабушке, как всегда, больше всех достается. Она, видите ли, во всем виновата! Это она всю пшеницу на пироги пустила. Теперь дедушке придется деньги собакам под хвост выбросить: семена покупать. И дедушка идет со своими заботами к другу Кимпелю. Друг всегда знает, что посоветовать.

— На кой тебе покупать русскую пшеницу? — говорит Лысый черт. — Она дорогая, всходит плохо. Кур ею еще отравишь и пироги испортишь. Сатана один знает, что они в нее подсыпают!

Короче говоря, пусть дедушка не беспокоится: мало ли чего эти умники болтают! Пусть сеет рожь, как испокон веков сеял. А как же газета? Дедушке ведь не хочется попасть в газету.

— Газета? Да плевал ты на нее!

Наоборот, дедушка прославится, а все хозяева, которые знают себе цену, станут его считать человеком, верным старинным немецким обычаям. Дедушка согласен быть верным человеком, но в газету он попадать не хочет. Попасть в газету — это хуже, чем под суд.

Но старый друг знает, что посоветовать и тому, кто желает остаться верным человеком, но в газету попадать не хочет. Пожалуйста! Пусть дедушка выменяет у него, Кимпеля, рожь на пшеницу. За два центнера ржи он получит центнер пшеницы. Цена не высокая, почти что даром. Настоящий-то друг никогда не подведет. Дедушка доволен. Он сможет отложить деньги, которые пошли бы на семена, на вторую лошадь. Нужно только привезти Кимпелю рожь — и все будет улажено. Как только выпадет свободная минутка, Лысый черт тут же пошлет своих батраков на участок, который вспахан под пшеницу. А дедушке ни забот, ни хлопот…

Вечером, придя домой, дедушка хвастает:

— Видишь, вон он, друг-то у меня какой!

Наш почтальон не спешит. Он садится в кухне на скамью и улыбается дедушке с бабушкой.

— Неплохо бы вам меня кофейком угостить, — говорит он. — Да и от бутербродика я бы не отказался. Чтобы уж все честь честью. А то ведь, знаете, я почти каждый божий день натощак из дома выхожу.

— Черт тебя принес! Небось опять с каким-нибудь приказом? Чтоб тебе подавиться! — ворчит дедушка.

Нет, не приказ принес почтальон, а письмо. И дедушка и бабушка ему очень обрадуются.

Бабушка суетится. Она подогревает кофе, намазывает хлеб.

— А что, куры у вас не несутся разве? — спрашивает почтальон.

— Почему? — удивляется дедушка. — Или это нас за несдачу яиц в газете пропечатали?

— Нет, что вы! — Почтальон рассматривает бутерброд.

Бабушка поняла: она приносит из кладовой два яйца. Это большие августовские яйца, из припасенных на зиму. Бабушка опускает их в кофейник. Почтальон, отставив локти, негнущимися пальцами перебирает в своей большой сумке письма и приговаривает:

— За такое письмо почтальону и ливерной колбасы не жалко подать.

Бабушка волнуется все больше. Она снимает с головы платок и откидывает его себе на плечи. Дедушка, качая головой, задумчиво выскабливает землю из-под ногтей. Наконец почтальон находит наше письмо. Он вертит его в руках, долго насаживает очки на нос и проверяет адрес и получателя.

— Все правильно, — говорит он своим надтреснутым голосом и вручает письмо дедушке.

Бабушка срывается с места и, прежде чем дедушка успевает присесть, вырывает у него конверт.

— Вот ведь чертова баба!

Бабушка пытается разобрать, от кого письмо. Она щурит глаза и держит конверт на большом расстоянии от себя, но, так ничего и не разобрав, с грустным лицом снова отдает письмо дедушке:

— У тебя глаза-то поострее моих!

Глаза у дедушки хорошие, но вот почерк он что-то никак не разберет.

— Точно курица наследила! Разве порядочный землероб может такое прочитать? И когда же это люди научатся писать ровно, без этих закорючек! Будто бы сорняком строчки заросли!

И дедушка передает письмо почтальону. Никому и в голову не приходит, что я мог бы прочитать письмо.

Почтальон дожевывает кусок и снова нацепляет очки:

— Да, да! Письмо. А от кого письмо? От вашего Маттеса.

Бабушка хватается за плиту.

— Бог ты мой! От Ма… — Она бросается к почтальону и трясет его. — Да ежели ты нас, старых людей… ежели ты тут нам голову морочишь, пусть тебе хлеб наш поперек горла встанет!

Дедушка вытаскивает перочинный нож и осторожно разрезает конверт:

— Правильно я разрезал, Тинко?

— Правильно, дедушка.

— Иной раз ведь так заклеют, что и слова отдерешь разрываючи.

Бабушка от волнения присела посреди кухни прямо на пол.

— Уж не сон ли все это, Петер? Не сон, нет? — спрашивает она почтальона.

— Да что ты! Какой там сон! Того гляди, яйца вон лопнут! — И почтальон большой ложкой вылавливает яйца из кипящего кофейника.