Тинко - [109]
Вот ведь как по-дурацки все устроено: у меня есть форма, но мне нельзя в Польшу. Маленькому Шурихту можно ехать в Польшу, но у него нет формы. Лучше уж я полежу, поболею, только чтоб маленький Шурихт жив остался и не бегал топиться.
— Пойдем к нам, маленький Шурихт. Я тебе свою форму дам, мне она не нужна.
— А мне твоя не велика будет?
— Тетя Клари ушьет ее, вот она и будет тебе в самый раз.
Маленький Шурихт, как есть, весь мокрый, залепленный ряской, бросается мне на шею:
— Я тебе гостинец привезу… Самый большой гостинец! Ладан и мирру — вот что я тебе привезу!
Вечером у нас в комнате два пионера ходят в полной парадной форме. Стефани примеряет свою новую юбку с помочами, а маленький Шурихт, точно генерал какой, шагает по половицам. Мне тоже есть чем похвастать. К нам заходил Пуговка. Он поручил мне смотреть за всеми остающимися пионерами. Я у пионеров буду замещать сразу и Пуговку и учителя Керна. Уроки, правда, у нас будет проводить учитель Грюн, но за пионеров отвечаю я. В комнате у нас даже книжки на полочке у Стефани прыгают от радости.
Тетя Клари поправляет на Стефани юбочку. То тут, то там она чего-то закалывает. Маленькому Шурихту приказано снять штаны, и он в одних трусиках прыгает вокруг стола. Стефани, размечтавшись, кружится по комнате. Вдруг она подхватывает меня и вертит, как волчок. Вот как танцуют краковяк!
Вытирая лоб платком, в комнату входит наш папа. Он на минутку к Вурмам заходил. Зепп-Чех тоже поедет в Польшу. Его сперва не пускали. Мать его не хотела, чтоб он ехал. А разве сам Вурм не в партии? Он кандидат партии. Но это он только на собраниях, дома он даже не кандидат.
— Вот ведь женщины какие упрямые! — говорит наш папа и вешает шапку на крючок.
— Все разве? — лукаво улыбаясь, спрашивает тетя Клари.
— Ну, почти все… — Наш папа подхватывает тетю Клари на руки и подбрасывает ее. — Вот как мы их, вот как!
Хорошо, что наш папа так здорово умеет все объяснять, а то пришлось бы Зеппу дома сидеть.
Уроки отменили, но ребята все равно пришли в школу. Даже Фриц Кимпель пришел. На школьном дворе писк, визг. Все мы обнимаемся и громко поем. Маленький Шурихт уже третий раз прощается с теми, кто остается дома. Во двор въезжает большая повозка, запряженная одним волом. Сам каретник Фелко повезет пионеров на вокзал. Борта повозки увиты березовыми ветками.
— Головорезам-то в самый раз на волах ездить.
— Ты что сказал, Кимпель?
— Хорошо, говорю, пионерам на волах кататься.
Фриц схватил маленького Шурихта за пояс и дразнит. Маленький Шурихт никак не может вырваться, а ему пора уже залезать на повозку. Подходит большой Шурихт и отпихивает Фрица:
— Отвяжись! Я тоже пионер, нечего тебе тут!
— А тебя не взяли! Не взяли потому, что ты не лучший, ты дрянь — мээээ! — И Фриц показывает большому Шурихту язык.
— Ты бы язык свой лучше в карман спрятал, глупый Кимпель! — Большому Шурихту сейчас некогда затевать драку.
Пионеры уже все устроились на повозке и шумно переговариваются. Учитель Керн садится на козлы рядом с Фелко.
— Ну, ну, пошел, пошел, лентяй!
Повозка трогается.
— До свиданья, доброго пути!
— До свиданья, до свиданья!
— Значки польские не забудьте привезти!
— Обязательно привезем! Целый мешок! — отвечает маленький Шурихт.
Девчата машут платками. Косички Стефани переплелись с березовыми веточками. Она машет и кивает:
— Тинко, ты что такой грустный?
— Да я совсем не грустный, Стефани.
— И это называется справедливость? — говорит Белый Клаушке Фрицу Кимпелю. — Козявка Шурихт и тот едет. Чего он умеет, я завсегда могу.
— Ты у старого Керна в любимчиках не записан, — подзуживает его Фриц. — Кто перед ним дрожит и как что́, так сразу реветь, вроде баб этих длинноволосых, тот у него в любимчиках ходит. Давай насолим старому Керну!
— А что мы можем сделать? Или ты придумал?
— Давай заткнем у него помпу в саду. У меня вон сколько пакли! — Фриц вытаскивает из карманов куски пакли. — Это я для своего шалаша припас.
— У тебя свой шалаш есть?
— Еще какой! С четырьмя окошками.
— А где он у тебя?
— Так я вам, головорезам, и сказал!
— Мне тоже не скажешь?
— Нет, не скажу. Ты такой же, как они все.
— А может, я выйду из пионеров?
Вот он, значит, какой, Белый Клаушке! Сперва он, видите ли, председатель совета дружины и все такое прочее — не подступись! — а теперь хочет выходить из пионеров, потому что ему велосипеда не подарили.
Белый Клаушке подходит, как ханжа в рясе, ко мне и говорит:
— Давай заткнем Керну помпу в саду?
— А чего ему-то от этого? Ведь фрау Керн пойдет за водой. Ну и будет качать, пока вода верхом не пойдет.
— Вот и пускай качает! Не надо было ей за Керна замуж выходить.
Кимпель и Белый Клаушке перепрыгивают через забор и пропадают в саду.
— Попробуй только наябедничать — мы тебе так бока намнем, что костей не соберешь! — кричит мне Фриц из глубины сада.
— А ну выходи, а то у меня руки чешутся! — кричу я им в ответ.
— Задавала! Вожатый без году неделя!
И правда, зачем мне досаждать учителю Керну… Мне на него нечего жаловаться. Он еще не совсем разбирается в вопросах справедливости, но вообще-то он неплохой член нашей пионерской организации.
Домой я бегу выгоном, а то как бы опять на дедушку не нарваться. Перед замком стоит Шепелявая. Это она греется на солнышке и поджидает детей. Каких детей? Детсадовских. Неужели она на старости лет поступила воспитательницей в детский сад? Нет, не поступила. Три дня крепилась Шепелявая, когда в старом замке открылся детский сад, но больше не выдержала. Она услышала, как ребятишки поют в парке, смеются, визжат, — и ноги сами понесли ее. Ведь она всех детей в деревне по имени знает. Даже тех, которые только что из люльки вылезли.
