Тимур. Тамерлан - [16]

Но тайно тоска будет жечь твою грудь.

Степною дорогой и горной тропой

Ты сам, словно тень, побредёшь за собой.

Кабул-Шах, «Цветник страданий»

Мы не будем рассказывать о том, как две сотни человек под водительством бывшего правителя Тимура и бывшего хозяина Балха Хуссейна добрались от памирских предгорий до хорезмских степей. Всё равно никто не поверит, что такое могло произойти. Тимур и Хуссейн сами поражались собственным воспоминаниям. Такое количество счастливых случайностей, что невольно поверишь в помощь высшей силы, от имени которой советовал им отправиться в этот путь святой отшельник Амир Халал. Узоры, нарисованные самой судьбой, неизмеримо превосходят всё то, что можно видеть на самом искусно вытканном ковре.

Надо ли говорить о том, что общие переживания, общие трудности и общие удачи очень сблизили двух молодых вождей. Если учесть ещё наличие у них общих врагов, можно представить, какими тесными и взаимодоверительными стали их отношения.

Но не сама по себе эта дружба представляется главным чудом, возникшим в результате неожиданного свидания Тимура и Хуссейна в пещере святого отшельника. Больше всего поражало то действие, которое она оказала на характеры обоих вождей. Они, в это трудно поверить, не стремились к первенству одного над другим. Не секрет, что обычно дружеские отношения строятся по принципу явной или тайной подчинённости одного другому. Здесь имело место нечто иное. Нукеры Тимура не могли надивиться на своего господина. Нукеры Хуссейна пребывали примерно в таком же состоянии. И первые и вторые знали своих господ как людей предельно властных, не привыкших делиться даже малой частицей своего единоначалия. А тут спокойно пожертвовали по половине того, чем обладали!

Эта глава романа названа «Братья» только лишь потому, что Хуссейн и Тимур так стали называть друг друга. На самом деле между братьями, особенно на Востоке, никогда не встретишь настоящего равноправия. Чаще всего выше (и заметно выше) стоит брат старший. Иногда владетельный отец назначает наследником не самого старшего из сыновей, и тогда выше всех становится сын наследующий. Так, например, произошло в семье самого Тимура. Омар был его первенцем, но наследником должен был стать Джехангир.

Надобно ещё отметить, что сближению барласского правителя и балхского эмира способствовало то, что они великолепно дополняли друг друга особенностями своих характеров.

Хуссейн был на несколько лет старше Тимура и происходил от более древнего и знатного рода. К чести Хуссейна надо сказать, что он не настаивал на своём превосходстве ни по одной, ни по другой линии. Жизнь в большом богатом городе способствовала некоторой его изнеженности и дала возможность получить образование. В небольшом его караване помимо всего того, что имелось в караване Тимура, присутствовали и два касса-хана, чтеца-сочинителя, к услугам которых он частенько прибегал в холодные дождливые ночи, проводимые у тлеющего костра.

Хуссейн любил женщин и был по этой части неуёмен, как и все мужчины его рода. И если с Тимуром путешествовала только его жена Айгюль Гюзель, то эмир Балха прихватил с собой небольшой гарем, который делил со своим господином все тяготы метаний по горам и солончакам.

Отличался Хуссейн от своего нового друга и поведением. Был шумен, резок, принимал решения всегда быстрые и всегда окончательные. Это было бы невыносимо для его подданных, когда бы при этом эмир не стремился быть совершенно беспристрастным и справедливым. Тимур своей выдержкой, неторопливостью и обстоятельностью при расследовании спорных дел наилучшим образом дополнял его.

Только одна безусловно отрицательная черта была у балхского эмира — скупость. Досталась она ему в наследство от отца и, следовательно, от деда Казгана, который, собственно говоря, и жизни своей лишился благодаря ей. В своё время правитель Хуталляна Кейхосроу заманил эмира Казгана в ловушку, умело сыграв на этой его струне.

Самое неприятное в этой человеческой черте то, что она имеет обыкновение с возрастом неуклонно усиливаться. Но в описываемый нами период она ещё не достигла таких размеров, чтобы омрачить вновь возникшую дружбу.

Прибыв в хорезмские степи, оба вождя скоро поняли, что святой отшельник Амир Халал, предсказывая им нелёгкую зиму, ничуть не преувеличивал. И даже степями эти степи назывались зря. Это была настоящая пустыня.

Отыскав одинокий, вдалеке от всех дорог расположенный колодец, вожди решили, что здесь устроят свою стоянку.

Места были действительно пустынные. Когда-то поблизости проживало небольшое туркменское племя, пастухи которого пригоняли к колодцу свои отары на водопой. Но постепенно пески сожрали все пастбища, и туркмены куда-то откочевали.

То, что место столь пустынно, было хорошо только с одной точки зрения — безопасности. Но имелась и вторая сторона в этой ситуации: надо было как-то добывать пищу. Одной охотой две сотни человек не прокормишь.

Вначале съели всех запасных коней.

Потом Тимур и Хуссейн собрали все имевшиеся у них деньги и отправили двоих нукеров, Захира и Ибрагима, которому эмир доверял из своих более всего, в Ургенч на базар за продуктами. В этом был определённый риск, но на него приходилось идти. Два раза в месяц Захир и Ибрагим привозили в становище две арбы, доверху груженные лепёшками и овечьим сыром. Они могли бы это делать чаще, но их путь был непрямым и запутанным, чтобы сбить со следа людей Текель-багатура, если они захотят проследить, кому это вдруг в безжизненной степи понадобилось столько еды.