Тимош и Роксанда - [8]

— За какую дурость-то? — спросил Тимош, зыркая на отца исподлобья.

— Знай, что не всегда молчание — золото. Свой кремень не только в себе нужно хранить, но иной раз и треснуть им не грех, чтобы искры сыпались. Нет князей на Украине, были, да выставили мы их, того же Вишневецкого! Это одна дурь. А другая — перстень, царский подарок ни во что поставил при всех.

— А как же он у тебя-то очутился? — спросил Тимош.

— Будешь на моем месте, научишься чудеса творить… А теперь выбирай: кулаком тебя треснуть, палкой или плеткой?

— По скольку раз? — спросил Тимош.

— Три раза для памяти положено.

— Тогда давай и кулаком, и палкой, и кнутом, мало меня, видно, пан Комаровский потчевал.

Пропастями стали глаза Богдана.

Потупил голову.

— Верно, сын! Без битья обойдемся. Возьми на лавке кунтуш, а вот тебе сабля.

Камнями и золотом заблистало великолепное оружие.

Тимош принял саблю, поцеловал отца в плечо.

— Спасибо!

— Завтра королевского посла будем принимать, оденься в дорогое. Жить будешь в моей ставке. Ганжа укажет тебе комнату. Ступай, сынок. К завтрашним делам мне нужно приготовиться. Воевать, оказывается, и не полдела даже.

— А что же дело?

— Дело — жизнь людям устроить. Мир устроить. Вечный. Да чтоб хоть на полногтя справедливости в нем было.

Тимош дослушал отца, пошел к двери, но в дверях резко повернулся. Богдан даже вздрогнул. По вискам хлопца, сбегая на щеки, ползли струйки пота.

— Отец, жени меня, Бога ради!

Хмельницкий медленно поднялся из-за стола, взялся рукой за оселедец.

— Кто же это тебя так поддел? Дочка корчмаря?

— На Роксанде жени.

— На Роксанде? Что за птица?

— Дочь господаря Лупу.

Богдан подбоченился, поднял бровь, поглядел на сына с прищуром.

— А я-то бить тебя собирался. Палку приготовил.

Быстрым, широким движением раскатал на столе сверток карты.

— Иди сюда, Тимош. Поглядим. Вот наша мати Украина, а вот молдавская земля. Не велика, но ведь — княжество. А здесь Валахия. — Повел ладонями по карте. — Здесь я, в Молдавии — ты, а Лупу пусть Валахию возьмет. И крутой разговор с поляками будет закончен раз и навсегда. — Обнял Тимоша. — Ничего, что молчишь. Зато глаза у тебя — орлиные. Будет по-нашему; женю тебя на княжне.

Тимош поклонился отцу, пошел к двери, в дверях обернулся.

— Поляки там толкутся, Вишневецкий да Потоцкий.

— Ступай, отсыпайся с дороги. Ко мне сейчас Выговский придет, скажу ему, чтоб тотчас сочинил грамоту, а поутру гонец уже будет в пути.

2

Юная герцогиня де Круа ввела пани Ирену Деревинскую в библиотеку. Королева сидела в высоком, обтянутом тисненой кожей кресле с изящным томиком в руках.

Пани Ирена Деревинская сделала глубокий поклон.

— Я слушаю вас, — сказала королева спокойным голосом, разглядывая посетительницу бесцеремонно и холодно.

— Ваше величество, я пришла к вам с лучшими побуждениями и с чистым сердцем! — воскликнула пани Ирена.

— Но разве это возможно — явиться к своей королеве с худыми побуждениями и с черным сердцем? — спросила королева.

«Она все знает!» — ужаснулась про себя пани Деревинская, но прекратить игру, затеянную в доме Фирлеев, она не могла.

— Ваше величество, я бедная дворянка. Все мое состояние захвачено ныне врагом отечества, этим ужасным Хмельницким. Но когда речь идет о счастье моей королевы, разве можно думать о себе? Когда до меня дошел слух о затруднении, которое испытывает ваше величество, я спросила себя: в чем же проявляется твоя любовь, если ты смотришь на это со стороны? Участливые вздохи делу не помогут. И вот я у ваших ног. Примите самое дорогое, что есть у меня.

И пани Деревинская поднесла королеве маленькую шкатулку с бриллиантовым перстнем.

Королева улыбнулась, но глаза у нее остались холодными.

— Вы напрасно доверяетесь слухам, пани Деревинская. У вашей королевы нет затруднений. Именно поэтому принять дорогую вещь у человека, который потерял все свое состояние, было бы с моей стороны недальновидно. Вашей королеве нужно богатое и сильное дворянство. Благодарю вас и более не задерживаю.

Это был провал. Полный и бесповоротный. Двери королевского дворца, если в этом дворце останется Мария де Гонзаг, для Деревинской закрылись навсегда.

Отвесив низкий и глубокий поклон, пани Ирена удалилась.

Впрочем, еще не все потеряно. И кое-что пани все-таки узнала. Во-первых, в стане Фирлеев, а стало быть, у карлистов, действует шпион Яна Казимира.

3

Пани Деревинскую ждал в кабинете Фирлеев сам бискуп Карл Фердинанд, претендент на корону. Он хотел знать все слова, сказанные королевой, и не только слова, но сам тон их. Бискуп остался доволен памятью и точностью глаза пани Деревинской, отпустил ее к пани Фирлей и пригласил их милости Фирлея и Вишневецкого, чтобы обсудить план дальнейших действий.

Назавтра назначено очередное заседание сейма, на котором может решиться участь претендентов на корону.

У пани Фирлей в гостях была княгиня Гризельда Вишневецкая.

— Вы знаете, какой выкуп взял этот библейский зверь с города Львова? — Княгиня обошла взглядом пани Деревинскую и разговаривала только с хозяйкой дома. Руки княгини были неспокойны. Она, то и дело дотрагиваясь до хрустальной вазы на столике, слегка поворачивала ее, дотошно, словно искала в ней какой-то изъян. — Семьсот тысяч злотых! У князя Иеремии вчера был человек из Львова.