Тихий русский - [32]

. Через много лет парады возобновятся, но проводить их будут уже в другом месте.Геныч этого ещё не мог знать и, рассказывая егорьевским мальчишкам обувиденном, уверял их, что на следующий год вновь обязательно поедетв Тушино. Ему недавно исполнилось двенадцать лет – счастливая пора детства тоже подошла к концу.

Миновали золотые дни Аранжуэца…

* * *

В одну из нерабочих суббот, когда Геныч снова наслаждался нечасто выпадающими минутами одиночества, раздался звонок в дверь. Геныч интуитивно почувствовал: это гонец от «старика Хоттабыча».

На лестничной площадке стояла знакомая лжепочтальонша с пустыми глазами и бледными ланитами. В руках она держала коробку из-под торта.

– Пожалуйста, положите сюда то, что вам больше не нужно, – попросила женщина траурным голосом погорелицы, протягивая картонку Генычу.

Генка зашёл в комнату, достал из шкафа «макарова» и глушитель, положил «гостинцы» в коробку и вернул её курьерше.

– Мы вас до самой смерти не забудем, – тихо и бесстрастно поблагодарила женщина, но содержавшийся в невинной, казалось бы, фразе подтекст прозвучал для разом вспотевшего киллера-любителя громом небесным.

Весточка от «старика Хоттабыча» отвлекла Геныча от приятных, но непродуктивных рефлексий. Рак временно перестал пятиться назад и засуетился «в другом направлении».

Вначале рабочей недели Геныч встретился с бывшим сослуживцем по ЗИБу – старым приятелем Вовчиком Бузотёркиным. Вовчик прочно «залип» на издыхающем который год Машзаводе – как прокладка в гнилом вентиле на размороженных радиаторах отопления. Снабжавший теплом весь завод котёл сразу после Нового Года лопнул – как зелёная мартышка, с которой второпях совокупился африканский слон. Остатки измученных нуждой и холодом людей переместились кто на биржу труда, кто на потёртые шеи родителей, кто в ту самую бывшую МТС, где парился за гроши закоренелый неудачник Геныч. Лишь инструментальный цех Машзавода – средоточие высококвалифицированного персонала и менее изношенных станков – с грехом пополам продолжал выживать в день ото дня ухудшающейся ситуации. Цеховые специалисты – токари, фрезеровщики, шлифовщики, слесари-сборщики – в большинстве своём владели несколькими профессиями и могли сделать хоть чёрта. Надо было только поставить перед ними чёткую задачу и совсем немного (по московским меркам) забашлять – крайне желательно, с небольшим авансом.

Вовчик Бузотёркин постоянно давал работягам подкалымить на изготовлении прибамбасов и примочек для своего домашнего фотохозяйства и импровизированной ванно-кухонной фотолаборатории. Вовчик помешался на фотографировании, другие – на подводной охоте, третьи – на автомобилях или мотоциклах.

Парень, с которым свёл Геныча Вовчик, ни капельки не удивился, когда киллер-любитель попросил изготовить боевую «пушку» под штатный клип «макарова» и девятимиллиметровые «маслята». Он специализировался на уникальных подводных ружьях, могущих легко загарпунить тигровую акулу, но выкидные ножи и пистолеты тоже делал не раз – весьма недурственно. Бороться с белковой недостаточностью с помощью бесконечной рыбалки трудновато, поэтому, получив левый заказ, муромский «левша» буквально расцвёл улыбкой. Работающий на всех типах станков парняга не собирался изготавливать все входящие в спецификацию «макарова» узлы и детали. Обойму ему должен был поставить регулярно ведущий с ним деликатные делишки не в меру шустрый человечек из города Коврова, имеющий доступ в закрытые цеха номерного завода. Этот же пройдоха обещал помочь с патронами – россыпью.

Генычу было наплевать, кто, каким образом и откуда доставит умельцу недостающие запчасти к боевой «волыне». Ему просто хотелось заполучить безотказно функционирующий пистолет за вполне умеренную цену при сохранении строжайшей конфиденциальности. Геныч не особенно торопил события – на первом месте должно стоять качество. Если что-то сделаешь быстро, но плохо, скоро все забудут про «быстро», но надолго запомнят «плохо»; если сделаешь медленно, но хорошо, скоро все забудут про «медленно», но навсегда запомнят «хорошо». Геныч попросил завершить работу к началу августа, и они с парнягой втихую ударили по рукам – в этот момент в свободной руке слесаря-инструментальщика уже грелся полученный от Геныча задаток.

Короткий период деловой активности сменился привычной удушающей депрессией, но Геныч преодолел затянувшийся кризис и продолжил работу над романом.

Когда он вернулся к рукописи, внутренний голос подсказал ему, как именно следует использовать «тачаемую» в цехе Машзавода девятимиллиметровую «пушку». Он слегка подправил сюжет. Да нет – не слегка: фабула лувсепока была коренным образом переиначена. Но сможет ли Геныч реализовать предложенный внутренним голосом новый вариант богомерзкого сценария?

Когда человеку за пятьдесят, время субъективно протекает для него вчетверо быстрее, чем для двенадцатилетнего шкодника-школьника. На дворе уже вовсю бушевала промискуитетная, всем дающая красная деваха Весна, а на душе у Геныча было по-осеннему пасмурно и тоскливо – навеки законсервированное состояние человека, живущего в уготованной ка