Тихий русский - [28]

караван грозил наделать немало бед – и это накануне парада. Отовсюду доносился натужный рёв моторов, над каналом стелился густой сизый солярочный дым.

Катера упирались форштевнями в мокрые ослизлые бревна плотов, и тоодин, то другой сходу выскальзывал из воды на низкую «палубу» -точь-в точь как живая рыбина на лоток торговца. Нос (форштевень) въезжавшегона плот катера задирался вверх – и Геныча отбрасывало на корму. Все свои малые силёнки он отдавал на удержание равновесия, но его бросало отборта к борту как горошину в почти пустом топливном баке «КРАЗа», едущего по ухабистой «муромской дорожке». Внутри катера хорошо ощущалась ничтожная москитность понтонёрского речного флота – суммарнаямасса всех имеющихся в полку катеров составляла, вероятно, жалкиедоли процента от массы связанного в плоты «русского леса».

Выскользнувшие на плот катера временно оказывались полностьюбеспомощными. Они заваливались на бок, их переключаемые нареверс винты продолжали бешено вращаться в пропитанном солярочными выхлопами воздухе.

С катером, на котором «катался» ошалевший от шума двигателя Геныч, творилось то же, что и с остальными речными «москитами». Приходилось подолгу ждать, когда из-за передающейся плотам вибрации либо из-за излома осевой линии каравана винты обсыхающего каккит на мели катера вновь хотя бы на несколько секунд окажутся в воде и вернут его в родную водную стихию. Беспрестанно матерящийся катерист переключался с «полного назад» на «полный вперёд» и сновабросал тщедушную, задыхающуюся в собственных выхлопах металлическую «косатку» намокрую тушу неповоротливого бревенчатого «кита». Занос шлейфапродолжался бесконечно долго, это «прогулочное» катание на табельномкатере Геныч запомнил на всю жизнь…

* * *

В то «необыкновенное лето» приключилось ещё несколько мелких икрупных неприятностей – как у речников, так и у понтонёров, и – увы! - у славных советских лётчиков.

Незадолго до прибытия Генки в летний лагерь в Тушино разбился новенький, с иголочки, самолёт – один из тройки новейших на то время истребителей, которым предстояло впервыеучаствовать в параде. Пилотировавший его майор авиации погиб. Об этом рассказал Генке отец.

Ко времени приезда Геныча следы авиакатастрофы были полностьюликвидированы – приближался любимый народом день военно-воздушного парада, и отдых советских людей не следовалоомрачать какими бы то ни было печальными ассоциациями. На Тушинский аэродром по-быстрому перегнали новёхонький истребитель, и восстановленная тройка серебристых птиц продолжила подготовку к параду – Генка могнаблюдать их впечатляющие полеты по несколько раз на дню с основательно обжитого им бруствера.

Ещё одна неприятность свалилась теперь уже на головы муромских понтонёров. Но её вряд ли можно назвать трагической – скорее, комической.

Дело было так. В Тушино с завода «Красное Сормово», что в «городе Горьком, где ясные зорьки», доставили красно-бело-синий катер на подводных крыльяхпроекта 343 (речной вариант), носивший имя «Волга». Он был оснащён двигателем в восемьдесят «лошадей» и развивал до шестидесяти километров в час на тихой воде. Выпускался он также под именем «Стрела», а в народе его прозвали «Крылатка». Ясное дело, этого речного скорохода отдали в пользование не одесским и не киевским,а входившим в московский военный округ муромским понтонёрам – как-никак, земляки, свои ребята.

Представительское скоростное плавсредство ссиденьями из светло-зелёного вспененного каучукапредназначалось для генерала Заболоцкого, командовавшего военно-инженерными войсками МВО. Бравый генерал доводился дальним илиблизким родственником жене зампотеха Георгия Федоровича Милиуса - коренного одессита, служившего под началом Генкиного отца. Генерал Заболоцкий чем мог всячески помогал и содействовал более провинциальным и болееобиженным судьбой, нежели одесситы (о да!) и киевляне (о да,да!), муромцам и по мере сил и возможностей лоббировал их скромныеинтересы – провинциалы, особенно муромские, тоже весьма смахивают на людей, неправда ли?

Дабы избежать накладок в день парада, катер на подводныхкрыльях должен был проходить ежедневную проверку, тщательноетехническое обслуживание и обкатку. Доставили его на берег каналана мощном трейлере, а уже на следующий день, ближе к вечеру, вывелив первое, испытательное, плавание. Встречать Заболоцкого в деньпарада, приветствовать высокопоставленного покровителя «засадного» муромского полка и прокатить его с ветерком на виду у тысяч и тысячмосквичей предстояло в том числе и Генкиному отцу. Поэтому Василий Крупников тоже забил себе местечко на красно-бело-синем красавце,дабы загодя освоиться с норовистой «водной лошадью» – так учился гарцевать на белом коне «товарищ Жуков» и привыкали к зиловскимпарадным кабриолетам полководцы, его сменившие, буде не ударить вгрязь лицом на выдраенной до блеска Красной площади.

Отец сновапредложил Генычу прокатиться, твердо пообещав, что на сей разпоездка будет весьма приятной, поскольку буксируемых плотов наканале имени Москвы и на Москве-реке в данный момент не наблюдалось.

Катера на подводных крыльях были тогда в