Тихий переулок - [5]
— Проходи! Проходи! Не задерживайся!
Я спросил у соседа:
— Кирилл Иванович, что там стряслось?
— Димку арестовали, говорят: бандит он. Вот тебе и врачи, вот тебе и интеллигенция! Тьфу!
— Кто это — Димка? — спросила Эмма.
— Сын врачей Станкевичей.
Из подвала Димкиного дома стали выносить какие-то тюки и ящики, потом вышли сам Димка и два парня, с которыми я играл в карты. На руках у них были стальные браслеты.
«Воронок» тронулся, люди стали расходиться. Мы с Эммой молча наблюдали за тем, что происходит в нашем переулке. И вдруг — пронизывающая мысль, которую я произнёс вслух:
— «Вальтер»! Я же ему «вальтер» подарил!
— Что ты сказал? — не поняла Эмма.
— Ах, дурак! Ах, болван!
— Что ты ему подарил? Кто такой Вальтер?
— Вальтер — это немец. Ладно, пошли.
За неделю до этих событий ночью пришел ко мне пьяный Димка. Он поднял меня с постели, вытащил на крыльцо и понёс какую-то дурь. Он говорил, что нам повезло, что мы родились на свет, что этого могло и не произойти. Что человека убить невозможно, так как всё равно остаётся душа. Что человек жив, пока жива надежда. Лиши человека надежды — и его нет, он мёртв. Будущего не существует. Уходя, человек уносит с собой своё будущее. Жизнь — это трясина. Хочешь скорее выбраться, а с каждым шагом погружаешься всё глубже. И так далее — все в том же роде.
— Э! Э! Ты о чём? — удивился я.
— Есть счастье на земле?
— Смотря о чём речь. Если ты имеешь в виду заветную мечту…
— С тобой легко и просто разговаривать. Всё-то ты знаешь… Ты счастлив?
— А ты?
— Ты не ответил.
— Наверное. Хотя бы потому, что жив.
— Хорошо, поставлю вопрос иначе. Чего ты хочешь?
— Хочу кончить институт, хочу приносить пользу…
— Кому?
— Всем.
— Ханжество.
— Хочу работать…
— На кого? На ту гниду из военкомата, о которой ты рассказывал? Труд, запомни, это субстанция и мера стоимости.
— У тебя плохое настроение, — сказал я. — Проснёшься завтра…
— …а тебя нет.
— Что случилось, Димка?
— Ладно, я пошёл. Да! Чего я приходил-то… Если со мной что-нибудь случится…
— А что с тобой может случиться?
— Возможно, я уеду. В дорогу дальнюю. Так вот… Если я уеду, ты заходи изредка к матери. Она к тебе хорошо относится.
— А отец?
— Отец? Отец — книжный червяк. Он вокруг себя ничего не видит.
— Чем я могу тебе помочь?
— Только этим. Ладно, я двинул.
Пройдя несколько шагов, Димка оглянулся и спросил:
— Так, говоришь, раздели тебя?
— Ага, вон на том углу.
— Вот сволочи! — сказал он и почему-то рассмеялся.
Суд длился десять дней. Как выяснилось, они чистили склады и занимались грабежами почти всю войну. Все Димкины подручные были дети ответственных работников, и никому в голову не приходило заподозрить их в чём-нибудь подобном. В то время гражданские объекты охраняли старушки-бабушки, не знающие, с какого конца стреляет берданка. К складу подъезжали на грузовой машине, обрезали телефон, загоняли бабку под стол, быстро загружали машину — и по газам! Когда судья спросил у Димки, откуда у него «вальтер», тот сказал, что купил его на базаре у офицера. Димкин отец отрёкся от него, а раздавленная горем мать сидела в зале суда, не спуская с Димки печальных глаз. Временами он нежно ей улыбался, как будто хотел сказать: «Ничего, все будет хорошо». Я держался в стороне, боясь подойти к Вере Николаевне. Когда выносили приговор, она не дослушала — упала в обморок, чувствуя, видно, что грозит ее сыну.
— Да помогите же вы ей! — заорал Димка, прерывая чтение приговора. — Суки! Гады, живодёры! Вам мало моей жизни, вы ещё всех моих близких хотите угробить? Петя, да помоги же ты ей!
Я бросился к Вере Николаевне, подхватил её на руки, как ребенка, и понёс к выходу. Растерявшийся судья прервал чтение. За моей спиной поднялись дикий гвалт, брань и топот. Набежала милиция и выгнала всех из зала. Кто-то вызвал «скорую помощь», и Веру Николаевну привели в чувство. Она непонимающим взглядом окинула толпу любопытных, потом глаза её расширились, и, схватив меня за руку, она крикнула: «Скорее!» Когда мы вернулись в зал, приговор уже вынесли и осуждённых выводили по одному. Димки не было. Я спросил у милиционера:
— Что Станкевичу?
— Вышка. А что же ещё?
Возвращались мы с Верой Николаевной пешком. Я вёл ее под руку и молчал. Молчала и она. У дома Вера Николаевна остановилась и поглядела в окно. Из окна на неё вопрошающими глазами смотрел Димкин отец. Вера Николаевна безнадёжно махнула рукой и повернулась ко мне.
— Что нам делать? Посоветуйте, Петя! Неужели…
— У вас деньги есть?
— Деньги? Милиция забрала все — и наши сбережения тоже. Вот если только библиотека…
— Продайте. Поезжайте в Москву и отдайте эти деньги тому, от кого зависит Димкина жизнь. Действуйте через адвокатов.
— Я попробую.
— Неужели вы…
— Ты хочешь спросить, знала ли я про Диму? Так?
— Да.
— Знала. Он обещал бросить, но не успел. Не могла же я донести на сына! Отец, по-моему, тоже догадывался, но молчал. О господи! За что?! Ладно… Спасибо за совет.
У меня настала пора экзаменов, и я с головой зарылся в книги. Экзаменаторы отнеслись ко мне снисходительно, так как явился я в гимнастёрке со всеми орденами и медалями.
Прошло время. Приговор суда изменили, и Димке дали десять лет.
И весёлое ж место — Берендеево царство! Стоял тут славный град Сволочь на реке Сволочь, в просторечии — Сволочь-на-Сволочи, на который, сказывают, в оны годы свалилось красно солнышко, а уж всех ли непотребных сволочан оно спалило, то неведомо… Плывут тут ладьи из варяг в греки да из грек в варяги по речке Вытекла… Сияет тут красой молодецкой ясный сокол Докука, и по любви сердечной готова за ним хоть в Явь, хоть в Навь ягодка спелая — боярышня Шалава Непутятична…Одна беда: солнышко светлое, катавшееся по небу справно и в срок, вдруг ни с того ни с сего осерчало на берендеев — и вставать изволит не вспозаранку, и греть-то абы как.
Увидите этого старичка, ни в коем случае к нему не подсаживайтесь. И уж тем более не вздумайте жаловаться ему на свои житейские горести. Выслушает, посочувствует и так поможет, что мало не покажется. От автора: Был у меня друг Петя. Совершенно феерический человек: озорник, мистификатор, временами просто хулиган. Жить без него так тоскливо, что время от времени я сочиняю рассказы про Петю. Истории, разумеется, вымышленные, но характер, поверьте, подлинный.
«Оставь надежду, всяк сюда входящий!»Эти вселяющие ужас слова на вратах Ада — первое, что суждено увидеть душам грешников на том свете. Потом суровый перевозчик Харон загонит души в ладью и доставит на тот берег реки мертвых. Там, за Ахероном, вечный мрак, оттуда нет возврата… И тем не менее, герой повести Евгения Лукина ухитряется совершить побег из Ада и прожить еще одну короткую, полную опасностей жизнь.Награды и премии:Интерпресскон, 1996 — Средняя форма (повесть);Бронзовая Улитка, 1996 — Средняя форма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В результате разнообразной деятельности человека одной из планет наступает век костяной и каменный. Люди кочуют небольшими семействами, а человек, взявший в руки металл, подлежит изгнанию. Любой движущийся металлический объект подлежит немедленному уничтожению. Металл на планете развивается по изящному замкнутому циклу, он сам себе цех и сам себе владыка...
«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.