Тихий Иерихон - [3]
Он включил аппарат, взял слуховую трубку, подкрутил блестящее колесико. Рация зашипела, качнулись стрелки на кружках приборов.
Леха вдруг заорал в трубку так, что горнист вздрогнул:
- Как слышно?! Нормально?! Горниста встретил! Да, с трубой! Идет! Ботинок у него нет, босиком чешет. Надо бы выдать!.. Как кончились?! Да нельзя же, осень на носу!
Горнисту неловко стало оттого, что босота его претит Контролеру, он жестом показал: не надо, дескать, ботинок, переживу.
Леха не обратил внимания и продолжал надрываться:
- Да!.. Да!.. Да нельзя без обуви! Будет?! Когда? Мертвец?! Отлично! Нет, погоди, тут лес вырубили... Ага, весь!..
После сеанса связи, пряча рацию обратно в мешок, Леха сообщил радостно:
- С мертвеца снимем. Яловые. Ну что ты глядишь? Контролер сказал, мертвый там, дальше, будет лежать. Зачем ему сапоги? А тебе и портки с курткой нужны. Ничё, оденешься. Крепись, браток.
- Кто этот Контролер? - спросил горнист.
- Оплот трудящихся. Толковый начальник, его единогласно избрали контролировать.
- Может, не надо с трупа сапоги сымать? - усомнился горнист. - У меня деньги есть, купить можем. Вот, смотри.
- Да разве это деньги? - хмыкнул Леха. - Опоздал ты, теперь на такие не отоваришься. Сменили их, разумеешь? Брось свой чирик, не пригодится.
Горнист смял десятку, кинул в траву.
Вспомнил родителей. Захотелось домой.
- Знаешь, Леха, мне бы до дома... родные, поди, волнуются... - сказал он.
- Нет у тебя родителей, - глухо отозвался Леха, - никого у тебя нет. Один ты. Я - не в счет. Дома у тебя тоже нема. Вот. Мы с тобой пойдем дальше, сигналы будем отсылать Контролеру-Оплоту, там, глядишь, жизнь наладится.
Горнист помрачнел. "Как так - совсем один. А родители... Понятно, одни родятся, другие, значит, того... Я уже взрослый, - думал он. - Все равно что-то не так, может, знаний у меня мало?"
- Леха, я умный? Как считаешь?
- Все умные, каждый на свой манер. Ты играть умеешь. Давай смузицируй обеденный перерыв, пора.
Горнист протрубил, а Леха достал из-за пазухи пакетик с сырными бутербродами.
Перекусили.
Пошли дальше. Горнист считал кучевые облака и пни в поле, а Леха рассказывал ему, как по лесу бродил, как женился рано и неудачно. Поведал также о выборах Оплота трудящихся. Как, значит, массы изнемогли, стихийно самоорганизовались, с поправкой на легкое житие, и выдвинули Оплота в Контролеры. Оказалось, Леха с Оплотом на короткой ноге, знаком еще по лесным мытарствам, поэтому при передаче сигналов не церемонится.
Горнист даже порадовался тихонько: с Лехой теперь не пропадешь. Ну а если пропадешь, то не сразу.
Домой больше не тянуло. Зачем, если нет там никого?
Между тем впереди, в поле, показались избы. Стояли они вразброд, без порядка.
Подошли.
Дома пустуют, заколочены, возле одного пасется серая коза с умными глазами. Когда приблизились, перестала траву драть, голову подняла и смотрит: кто пожаловал?
Решили в дом постучаться, узнать, есть ли хозяин, чтоб доложить Оплоту-Контролеру. "Он все должен знать, - сказал Леха, - для нашего же блага. Мы ведь тоже трудящиеся по-своему".
Горнист взошел на ветхое крыльцо, постучал.
Не отзываются. Толкнул дверь и напугался. В сенях, ногами к порогу, лежит тело в немецком мундире времен Отечественной войны. В глаза бросились яловые сапоги большого размера.
- Леха, мертвец тут! - крикнул горнист на улицу.
Вошел Леха, осмотрел тело.
Черная форма с серебристыми нашивками в виде орлов и молний. Суровое лицо покойника надменно. Массивная челюсть, белесые глазищи открытые. На груди - записка. Леха взял листок, прочел вслух: "Получай, фашистская сволочь, будешь знать, как в "Макдоналдсах" жрать булки, получай, падла, за то, что нас пугал. Рязанские скауты".
- Кто? - не понял горнист.
- Скауты, это вместо пионерии, дети такие, вот видишь, что делают. На самом деле им повадки фрицевы не по душе, особенно походка - строевым шагом. Давай тяни с него сапоги. - И Леха взял тело за грудки, чтоб не ползло по полу.
Горнист стащил с покойника яловую обутку, надел сам. Китель его тоже надел поверх майки. Осталось только треснувшие синие шорты сменить на портки. Но брюки с фашиста снимать не стали.
- Его упреками извели, видишь, ран на теле нет, - сказал Леха. - Надо Контролеру-Оплоту доложить.
Рацию внесли в избу.
Настроились.
Доложили.
Изба - пуста. Только в красном углу вместо икон стоит старая швейная машинка "Зингер" с педальным приводом. Не ясно, кто здесь жил. Может, фашист (он неприхотлив), может, еще кто.
- Пойдем, - сказал Леха, - у нас впереди много всего, нечего тут с мертвецом сидеть.
Отошли от избы метров на двадцать.
- Э-эй, э-эй, - позвал кто-то сзади.
Оглянулись.
Коза блеет.
Леха вернулся, отвязал скотинку, дал ей зеленое яблоко (все у него припасено), коза изгрызла подношение прямо с руки.
...Чем дальше шли они, тем оживленнее становилось вокруг. В поле встречались кооперативные ларьки и целые деревни с живыми трудящимися. Дорога пересекалась с другими дорогами, появились прохожие - обычные, как везде.
Горнист принялся было считать и запоминать всех, кого видел, на всякий случай, для отчета, а Леха сказал, что так подробно не нужно докладывать.
Впервые в мире публикуется автобиография Иисуса Христа. Его исповедь. Она проливает свет на события, которые случились в Палестине две тысячи лет назад и легли в основу Евангелия – наиболее читаемой книги в истории человечества. Учитель сам, ничего не скрывая, рассказывает о себе. Олег Зоберн – писатель, лауреат литературных премий «НОС» и «Дебют». «Упоительно! Исторический роман погорячее Дэна Брауна». Сергей НИКОЛАЕВИЧ, главный редактор журнала «СНОБ» «Наконец-то на русском языке написан универсальный роман, проникнутый духом истинной религиозности.
Зоберн Олег Владимирович родился в 1980 году в Москве. Закончил Литературный институт им. А. М. Горького. Рассказы публиковал в журналах “Новый мир”, “Октябрь”, “Знамя” и др. Лауреат премии “Дебют” (2004 г.). Живет в Москве.
«Ситуация с Зоберном уже сама по себе захватывающий литературный сюжет. Один из самых талантливых в своем поколении прозаиков, первыми же опубликованными рассказами обозначивший собственную территорию в этом жанре, никак не может остановиться в расширении границ своего дара, каждая новая его публикация — это новый Зоберн».
Рассказы в предлагаемом вниманию читателя сборнике освещают весьма актуальную сегодня тему межкультурной коммуникации в самых разных её аспектах: от особенностей любовно-романтических отношений между представителями различных культур до личных впечатлений автора от зарубежных встреч и поездок. А поскольку большинство текстов написано во время многочисленных и иногда весьма продолжительных перелётов автора, сборник так и называется «Полёт фантазии, фантазии в полёте».
Побывав в горах однажды, вы или безнадёжно заболеете ими, или навсегда останетесь к ним равнодушны. После первого знакомства с ними у автора появились симптомы горного синдрома, которые быстро развились и надолго закрепились. В итоге эмоции, пережитые в горах Испании, Греции, Швеции, России, и мысли, возникшие после походов, легли на бумагу, а чуть позже стали частью этого сборника очерков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.