Тихий человек - [18]

– Вы даже понятия не имеете, о чем сейчас говорите.

– В этом-то все и дело, мистер Кирчнер, что я прекрасно это понимаю. Я вас прошу лишь о том, чтобы вы поделились со мной одним из ваших и без того повторяющихся переживаний. Возможно, они нам не помогут. Но могут и помочь. Если есть хотя бы теоретическая возможность успеха, согласитесь, она стоит некоторого дискомфорта с вашей стороны. Вы ведь и без нас будете распинать себя этими воспоминаниями.

Кирчнер глубоко вздохнул, силясь принять решение. Одно дело – сидеть в пустом зале и смотреть, как раз за разом на большом экране бесконечно разворачиваются твои воспоминания. И совсем другое дело – распахнуть двери и пригласить весь мир смотреть на них вместе с тобой. Когда он, наконец, заговорил, его голос был совсем безжизненным – безэмоциональным, плоским, мертвым.

– Я открыл дверь, и меня будто лошадь ударила копытом. Меня отбросило назад, я упал на пол, стал пытаться отползти. Мозг отключился, и я действовал на автопилоте. Поднялся на ноги, в ушах звенело. Я понял, что случилось что-то плохое, но не мог понять, что именно. Но вскоре я все понял. Понял, что произошел взрыв. А потом я вспомнил, что Алисия была в кухне. Я каким-то образом дошел до двери и зашел. Был очень сильный запах гари. Я увидел опрокинутый стул. Что на нем кто-то есть. Я подбежал, это была Алисия. Я попытался ее разбудить, но не смог. Я все пытался и пытался, но она не просыпалась. Вот и все.

– Спасибо, – сказал Уинтер.

Кирчнер смотрел в одну точку, по его лицу текли слезы.

– Уходите, – сказал он.

13

Спортбар на набережной назывался «У Фрэнки». Стены были украшены вещами и символикой хоккейной команды «Канакс»: клюшки, шлемы, форма с автографами игроков. На большом экране транслировался футбольный матч, который никто не смотрел. Столик Уинтера был достаточно близко к бару, чтобы наблюдать за происходящим, и достаточно далеко, чтобы это происходящее не отвлекало от мыслей. Обычно он избегал спортбаров в принципе, но этот был почти пуст и находился недалеко от отеля. К тому же здесь был приличный выбор виски. Последний фактор стал решающим.

На помощь Дэвида Хэмонда надеяться не приходилось. Номер его мобильного, который был у Андертон, работал, но сам он отказался помогать следствию. Теперь он жил в Монреале, за пять тысяч километров от Ванкувера, рассчитывая отдалиться от событий годичной давности географически и эмоционально. Его жена умерла, и он хотел продолжать жить. Андертон была настойчива, но это ни к чему не привело. Что ж, это не конец света. Уинтер уже нашел большую часть искомого у Кирчнера.

Сделав глоток виски, он вытащил мобильный и зашел в почту. Сообщения от Андертон находились в отдельной папке. Он искал среди них те, в которых были приложения. В самом начале переписки Андертон присылала ему все документы по этому делу, надеясь его заинтересовать. Эффективная приманка, которую он заглотил.

Уинтер загрузил отчет о вскрытии тела Изабеллы Собек и начал его читать. Материалы придавали Уинтеру уверенности в том, что Изабелла была лишь экземпляром в коллекции Собека. Он относился к ней как к собственности, а не как к живому человеку. Ее имени так шли сокращения – Белла, Иззи, Иза. Подошло бы любое из них. Когда знакомишься с кем-то, сближаешься, неминуемо возникают такие ласкательные обращения. Но в данном случае этого не случилось. Для Собека она навсегда осталась Изабеллой. Уинтер не мог представить, чтобы Собек звал ее уменьшительным именем. Он даже не мог представить себе, чтобы он назвал ее «дорогая» или «милая». Словно это уменьшит ее ценность, снизит стоимость его собственности. Фотографии Уинтер уже видел. Если бы на ней был женат он, она была бы Белла. Без вариантов.

Он пробежался по отчету, впитывая в себя все детали. Любую смерть всегда вызывает одно из двух состояний: легкие перестают качать воздух или сердце перестает качать кровь. При наступлении любого из них смерть неотвратима. Другие случаи – лишь вариации этих двух. Иногда, как в данном случае, имеют место оба состояния. Согласно заключению судмедэксперта, взрыв вызвал остановку сердца Изабеллы и разорвал аорту. Подшипники пробили грудь, разорвали легкие, парализовав их деятельность. То же самое случилось с Алисией Кирчнер и Лианой Хэмонд. Взрыв убивал их, а подшипники играли роль контрольного выстрела.

Спорный вопрос, насколько необходимы подшипники. Теоретически можно было обойтись без них. Во всех трех случаях мощность была достаточной для достижения нужного эффекта. Единственная проблема с петардами заключалась в том, что заранее трудно точно предсказать итоговую мощность. Это была неизвестная переменная в уравнении. Наверняка киллер проводил тестовые взрывы, и у него было примерное понятие об ожидаемом эффекте, но место для сомнений по-прежнему оставалось. Хватит ли мощности для решения задачи? Подшипники – это подстраховка. Если каким-то чудом жертва останется живой после взрыва, начинка точно не оставит шансов.

Где, кто, почему? Уинтер снова и снова задавался вопросом – почему. На пути к нему было больше всего неизвестных. Убийства, совершаемые серийными убийцами, обычно бывают вызваны или необходимостью, или жаждой удовольствия. Только в данном случае ничего из этого не подходило. Необходимость была очевидной в сценарии, где убийца насилует жертву и боится, что его узнают, или если он переборщил с собственными фантазиями. В данном случае Уинтер не видел ничего похожего. Оставалось наслаждение, но и оно не встраивалось в логику убийств. Убийца действовал чужими руками. И явно не испытывал желания смотреть в глаза жертвам в момент лишения их жизни.