Тихая разведка - [20]

Майор решительно подошел к телефонному аппарату, связывающему особый отдел дивизии с блиндажом генерала Чавчавдзе.

— Товарищ первый! У телефона «Семерка». Разрешите в порядке эксперимента временно заменить ваш телефонный аппарат. Так точно, в таком же корпусе.

— Это Кондрашов подал вам подобную мысль? Знаю, что подполковник отсутствует. Но вы не поставили меня в известность о результатах дешифровки последней…

— Виноват, товарищ первый! Радиограмма, как и положено, находится в руках сотрудников спецотдела. Активно изучается. Имеются определенные трудности, так как она зашифрована другим вариантом кода.

— Смотрите, не разорвите резину, которую тяните… — от положенной на рычаги аппарата трубки послышались короткие сигналы зуммера.

— Лейтенант Скворцов! — негромко позвал Окунев. Из соседней небольшой комнатушки вышел стройный, подтянутый офицер.

«Юнец еще», — подумал о своем сотруднике Окунев, глядя на его красивое, по-девичьи чистое лицо, на пышные каштановые волосы.

— Немедленно явитесь к командиру дивизии. Замените в его блиндаже телефон, вот на тот. — Окунев указал рукой на стоящий в углу землянки аппарат.

— Слушаюсь, товарищ майор!

Окунев устало потянулся всем телом. Беспрерывная, многочасовая работа давала о себе знать. В последнее время удавалось выкроить на сон какие-нибудь три-четыре часа в сутки. С возвращением лейтенанта Скворцова Окунев вновь погрузился в размышления. Ожидания не оправдались. В коробке телефонного аппарата ничего, указывающего на его предположения, не оказалось. Он посмотрел, прощупал каждую деталь, как внимательный и опытный врач осматривает, прослушивает на приеме пациента. Потом вскрыл оболочку анодной батареи…

— Найду, обязательно найду, — вслух проговорил Окунев, чувствуя тупую ноющую боль в области затылка, напоминание о недавней контузии. — Только отдохну малость. Скворцов! — Позвал он лейтенанта. — Вашему объекту сегодня особое внимание. Будьте только осторожны.

Окунев толкнул сплетенную из гибких стволиков ясеня легкую дверь землянки. Постоял на пороге, привыкая к темноте, вслушиваясь в едва уловимые шорохи переднего края. Вокруг разливалась необычная, звенящая тишина. Но майор знал, что вокруг дремлют громады одетых в броню машин, глаза многочисленных наблюдателей неотрывно просматривают узкую, всего в несколько десятков метров, полоску «ничейной» земли, окутанную чернильной завесой южной ночи. Знакомая, едва угадываемая в темноте тропинка привела его к узлу связи дивизии. Он задержался рядом с охраняющим землянку часовым автоматчиком и узнал знакомый голос радистки Николаевой, монотонно, настойчиво повторяющий: «Меркурий»…. «Меркурий»… «Я — „Фиалка“! Я — „Фиалка“! Слушаю тебя, „Меркурий“! Раз… Два… Три… „Меркурий“…»

Подумав, Окунев подавил в себе желание войти к связистам и, повернувшись, стал удаляться в сторону озера. Раздавшийся впереди всплеск воды, глуховатый, ласковый, но между тем угрожавший кому-то голос несколько отвлекли его мысли. Вплотную подойдя к берегу, Окунев остановился, невольно улыбнувшись стараниям человека привести в повиновение лошадь.

— Касатка… Касатка… у, дура бесстыжая! — Говорил солдат, не замечая стоящего позади офицера.

Лошадь не слушалась; рвала из его рук уздечку, тянулась оскаленной мордой к воде. Ездовой, в котором Окунев признал рядового Клестова из комендантской роты, потеряв терпение, с силой хлестнул по влажным бокам лошади гибкой хворостиной. Лошадь отчаянно рванулась в сторону, Клестов не удержал уздечку и упал в воду. Выскочив на берег и будто потешаясь над человеком, норовистая кобыла облегченно и радостно заржала.

Эта небольшая сценка развеселила Окунева. Возвращаясь в землянку, он уже не чувствовал прежней гнетущей головной боли. Легко и свободно шагая с давно забытым мальчишеским озорством, ударил короткой, сучковатой палкой по гибкому, тонкому стволу белеющей во тьме березки. Та вздрогнула, затрепетала каждым своим листочком, окатывая Окунева градом холодной росы.

У самых дверей своей землянки он лицом к лицу столкнулся с подполковником Кондрашовым и сержантом Злобиным.

— Входите, Сергей Валентинович, — пригласил Окунев, пропуская впереди себя начальника разведки и связиста. — Откровенно, заждался вас, — признался он, обращаясь к подполковнику и в то же время с интересом рассматривая стоящего перед ним по стойке «смирно» сержанта Злобина — невысокого, чернявого, спокойного на вид человека.

— Что привело вас ко мне… и чем могу служить, товарищ сержант? — недружелюбно спросил Окунев.

— Мы пришли к вам, товарищ майор, — спокойно проговорил Кондрашов, — чтобы снять подозрения относительно причастности сержанта Злобина к известному нам «чепе».

— Вы хотите сказать, Сергей Валентинович, о преданности товарища Злобина нашему народу? Так это проверенный факт. Можете быть свободны и продолжать службу, товарищ сержант.

— Не торопитесь, Евгений Алексеевич! Сержант за время моего отсутствия решил уникальный ребус…

— Что-о? — недоверчиво протянул Окунев, садясь и тут же вновь вставая из-за стола. — Что вы сказали?

— Да! Да! Да! Ларчик-то открывается просто… — ответил Кондрашов все еще недоверчиво смотрящему на него Окуневу и положил перед ним продолговатую по форме батарею — питание для полевых телефонных аппаратов.