Тигроловы - [17]

— Делай, как знаешь, батя, — смущенно проговорил Николай. — Ты бригадир, как скажешь, так и будет. — И заключил обиженно: — А я стерплю этого наглеца, черт с ним! Из-за тебя стерплю. В самом деле, сплетни потом пойдут...

— Ну вот, сынок, и слава богу, — обрадованно закивал Савелий и торопливо, словно опасаясь, что Николай передумает, принялся обувать улы.

Вошел Евтей.

— Ну как, Евтеюшко, погодка? Слыхал я ночью сквозь сон, будто снег шуршал.

— Так и есть, — испытующе глянув на повеселевшего брата и чувствуя в этом добрую примету, ответил Евтей. — Малость снег притрусил старые следки да мусор всякий.

— Ну, дак это на руку нам, Евтеюшко! На свежем снегу и следы свежие, глазу легше отличать их.

— Так-то оно так, Савелко, да вот самой малости не хватает — следов-то нету.

— Ничо, ишшо и не искали, как следоват. Где ни то все одно объявятся следки.

— Да уж, будем искать, куды им деться от нас, отыщем... — Евтей бросил взгляд на лежащего на нарах племянника. — Вставай, племяш, хватит дрыхнуть — завтрак уже готов.

Николай вяло сбросил с себя шинель, так же вяло, словно по принуждению, принялся одеваться. За завтраком Николай не проронил ни слова, демонстративно молчал, а если приходилось отвечать на вопросы Евтея или Савелия, то отвечал очень кратко и сдержанно, точно делал одолжение.

«Ну, погордись, погордись, племянничек, да лишь бы делу не помешал», — думал Евтей, радуясь тому, что удалось уладить дело мирным путем. И то сказать, разумно ли братьям, прожившим жизнь в согласии друг с другом, под старость лет вдруг перечеркнуть все и поссориться людям на смех. А из-за чего? Из-за Пашки разве? Из-за Николая! Корысть у него — боится Павла, как бы Павел через год-два тигроловство не возглавил, тогда ему, Николаю, не ровен час, и на дверь укажут. Под крылом-то у папаши и тепло и надежно, да к тому же и покомандовать можно. «Ах ты, племяш, племяш...» — Евтей с сожалением покосился на племянника, невольно вздохнул и, спохватившись, что этим может оскорбить Николая, пожаловался на боль в пояснице:

— Чтой-то спина побаливает. — И, еще раз вздохнув, теперь уже притворно, дунул на огонек коптилки.

— И то верно, — согласно кивнул Савелий брату, — давно уж светло, а она все коптит, проклятая, индо в носу от копоти першит. — О вчерашнем споре Савелий не напоминал.

Евтей видел и без слов, что брат и племянник, вероятно успев посоветоваться, решили допустить Павла в бригаду, но может статься, что они оба все-таки против Павла, а молчание Евтеево воспринимают как знак согласия. Чтобы рассеять свои сомнения, Евтей, покашляв в кулак, осторожно спросил Савелия:

— Как планируешь, Савелко, ходить? Мы-то с Павлом до конца уж эту сторону проверим, дальний ключ вывершим, а ты с Николаем куды планируешь?

— Да куды ж итти нам, кроме Евсейкиного ключа? Вот туда и пойдем. Ишшо, может, на ту сторону заглянем.

— Ну и добро, добро, — удовлетворенно кивнул Евтей.

Выйдя из избушки, перед тем, как разойтись, Евтей задержал брата и негромко, чтобы не слышал топтавшийся около собак Николай, попросил:

— Слыш-ко, Савелко, ты ежели рано возвернешься в зимовье, приди к Пашкиной нодье, тут она, рядом. Дождись нас у нодьи-то, чайку попьешь. Я чего опасаюсь-то. Пашка парень хоть и настырный, да скромный, опять же — гордости в нем не меньше, чем у твоего Николая... Он вить коли узнает, что ты против него, то ни в жисть в бригаду не пойдет.

— Ну дак чо, письменное приглашение писать мне ему ишшо надо? — раздраженно спросил Савелий.

— Ты не злись, Савелко, не на что злиться-то. А коль уж решился взять Павла, значит, сделать надо все по-человечески.

— Ну, дак чо надо? Рази я возражаю?!

— А надо, Савелко, вот чего, — миролюбиво продолжал Евтей. — Вечером приди к нодье да просто пригласи Павла словесно, дескать, айда, Павел, к нам в зимовье, хватит таиться, так-то и нам, и тебе спокойней будет. Вот только и всего, братушка... Сделаешь, нет, тако дело?

— Ну дак чо, придется сделать, раз уж твой Павел такой скромница, — ворчливо пообещал Савелий. — Хорош скромник, нечего сказать — всех переполошил, перессорил, и ишшо его уговаривай...

* * *

Еще издали по походке Евтея, по выражению его заросшего лица Павел угадал хорошее настроение старика. «Неужели договорился с бригадой?» — подумал Павел.

А Евтей, между тем приближаясь к нодье, решил вначале помучить Павла, не открываться ему сразу, изо всех сил пытался напустить на свое лицо строгость и недовольство. Но губы все-таки предательски морщились, раздвигая улыбкой усы и бороду, придавая лицу выражение крайнего довольства. И сообразив наконец, что Павла обмануть не удастся, Евтей махнул рукой и, широко, открыто улыбаясь, издали возвестил:

— А ну-ка пляши, пляши давай, кандидат в тигроловы!

— Неужели приняли, Евтей Макарович? — радостно воскликнул Павел.

— Приняли, приняли! Да как же не принять такого молодца?

— И Николай тоже принял, не возражал?

— И Николай тоже принял, — а куда ему деваться? — продолжал возбужденно говорить Евтей, но, заметив недоверчивый взгляд Павла, добавил: — Ну, покуражился малость для порядка, а потом согласился.

— А Савелий Макарович, как он отреагировал?