Тигр, светло горящий - [73]

Тем вечером год назад на самом деле она чувствовала, что убила не кого-то другого, а часть себя, и теперь ей иногда казалось, что она скорее мертва, чем жива. Но она знала, что Чарли этого никогда не понять — она и сама не могла это понять. Это мог бы понять мистер Блейк, думала она, потому что тот случай попадал в его царство противоположностей. Может быть, она когда-нибудь попросит его объяснить ей это, и тогда будет знать, что с ней происходит.

— После этого я не испытывала ничего, что могло бы сравниться с тем по силе ощущений, — не греша против истины, сказала она. — И не думаю, что испытаю еще.

Чарли кивнул. От его улыбки дрожь пробрала Магги.

— Ну хорошо, — сказал он. — Куда мы идем?

Глава седьмая

Мейси стало лучше, после того как ее вырвало. Когда из тумана появились конюшни, она уже была достаточно трезвой, чтобы спросить у Джона Астлея:

— Вы хотите показать мне вашего скакуна?

— Да.

Он и в самом деле повел ее в стойло, где находилась его гнедая кобыла, и зажег свечу, чтобы было видно. После репетиции в амфитеатре кобылу привели сюда, почистили, вымыли, напоили и накормили, и теперь она твердо стояла на ногах, дожидаясь циркового мальчишку, который отведет ее на вечернее представление. Лошадь захрапела, увидев Джона Астлея, который протянул руку и потрепал ее по шее.

— Ну-ну, моя красавица, — пробормотал он, и в голосе его было куда как больше чувства, чем когда он обращался к людям.

Мейси тоже протянула робкую руку и погладила лошадиный нос.

— Ой, какая она чудная!

— Да, чудная.

Джон испытывал облегчение оттого, что Мейси протрезвела.

— Держи, — сказал он, наклонившись, чтобы зачерпнуть ковшом воды из ведра. — Тебе нужно попить.

— Спасибо, сэр.

Мейси взяла ковш, выпила и отерла губы.

— Иди-ка сюда на минутку.

Джон Астлей повел ее мимо других лошадей, среди которых в конце конюшни был и жеребец мисс Ганны Смит.

— А что тут за лошадь — а?

Мейси вглядывалась в полумрак, но не увидела ничего, кроме кипы сена. Джон поставил свечу на перевернутое ведро и, вытащив из угла одеяло, расстелил его на сене.

— Иди сюда, посиди со мной немного.

Лошадиный запах возбудил Астлея, и брюки у него в паху встали торчком.

Мейси помедлила, уставившись на эту выпуклость. Она знала, что этот миг должен был наступить, хотя и не позволяла себе думать о нем. Да и какая взрослеющая девчонка не знает этого? Весь мир, казалось, замер и смотрит, как девочку носит от одного берега реки к другому. Мейси казалось странным, что все это может свестись к одеялу, воняющему лошадьми, на кипе сена, в полумраке конюшни, в затянутом туманом, погруженном в темноту Лондоне. Она представляла себе все иначе. Но вот здесь перед ней стоял Джон Астлей, протягивая к ней руку, и она протянула свою навстречу.

Когда Магги и Чарли добрались до стойла, Джон Астлей успел снять с Мейси блузку и расслабить и опустить корсет, обнажив ее бледные грудки. Он впился губами в ее сосок, засунул одну руку ей под юбку, а другой, ухватив ее пальцы, обучал их гладить выпуклость у себя в паху.

Магги и Чарли уставились на них. Магги пережила несколько долгих мучительных мгновений, которые понадобились парочке на одеяле, чтобы понять, что Баттерфилды смотрят на них, и остановиться. Этого времени Магги хватило, чтобы задуматься над тем, как это стыдно и некрасиво наблюдать за действиями ничего не подозревающих любовников. Она не испытывала ничего подобного семь месяцев назад, когда видела Блейков в их летнем домике. Правда, то было совсем другое дело. Прежде всего, Блейки были далеко, а тут все происходило у нее перед глазами. И потом, поскольку Магги толком и не знала тогда Блейков, то могла смотреть на них беспристрастным взглядом. А теперь, слыша, как постанывает Мейси, она исполнилась чувства стыда.

— Оставьте ее! — закричала она.

Джон Астлей мгновенно вскочил на ноги. Мейси села — голова у нее кружилась от истомы и смущения, она была настолько обескуражена, что даже не сразу прикрыла грудь, хотя Магги и подавала ей знаки, как сумасшедшая. Чарли переводил взгляд с Джона на обнаженную грудь Мейси, пока та наконец не натянула корсет.

К удивлению Магги, никто не прореагировал так, как она ожидала. Астлей не выказывал ни малейшего сожаления или смущения и убежать не пытался. Мейси не плакала и не пыталась закрыть лицо или уползти от своего соблазнителя под защиту Магги. Чарли не набросился на Джона, а стоял, разинув рот и опустив руки. Сама Магги застыла как вкопанная.

Астлей не знал, кто такая Магги, — у него не было привычки обращать внимание на соседских детей, — но Чарли он узнал: тот самый парень, который толкнул его в «Таверне „Геркулес“». И теперь Джон спрашивал себя, настолько ли тот пьян или разозлен, чтобы перейти от бездействия к делу.

Циркачу нужно было предпринять что-нибудь побыстрее, чтобы взять ситуацию под контроль. Ему и в голову не приходило, что соблазнение девчонки может быть сопряжено с такими трудностями, но теперь, когда он уже вкусил ее прелестей на сене, он был исполнен решимости съесть этот плод целиком. Времени, правда, у него оставалось в обрез: цирковой мальчишка скоро должен был прийти за лошадьми и отвести их на вечернее представление. Но препятствия всегда лишь еще больше распаляли Джона Астлея.