Тигр снегов - [16]

– Не сомневаюсь, – сказал Бэллард.

– Лучше бы твоя мать не продавала им эту землю.

Тури стиснул руки.

– Потом они выкорчевали все пни и решили использовать землю для заготовки сена. Там, в речных низинах они пасут скот; херфордширских быков – на мясо и несколько молочных коров. Это ведь становится сейчас выгодным делом, когда город растет.

Бэллард сказал:

– Разве никто не сообразил, что может случиться, когда выпадет снег.

– Да, конечно, – ответил Тури. – Я подумал об этом.

– И ничего не сказал? Не возражал, когда они начали строить здания для шахты? Когда они выстроили поселок для рабочих?

– Я возражал. Я протестовал как мог. Но Петерсенам наплевать. Кто станет слушать старика?

Его губы скривились.

– Особенно с коричневой кожей.

Бэллард фыркнул и посмотрел на Макгилла, который медленно произнес:

– Тупые подонки! Тупые, жадные подонки!

Он осмотрел комнату и его взгляд остановился на Тури.

– Когда Вы приехали в долину, мистер Бак?

– Меня зовут Тури, и я здесь родился.

Он улыбнулся.

– В 1900-м, в первый день Нового года. Я – ровесник века.

– Кто построил этот дом?

– Мой отец построил его примерно в 1880-х, так вроде. Он был построен на месте дома моего деда.

– А тот когда построили?

Тури пожал плечами.

– Я не знаю. Мой народ живет здесь давно.

Макгилл кивнул.

– Ваш отец объяснял когда-нибудь, почему он строил на том же месте? Под этой большой скалой?

Тури ответил уклончиво:

– Он говорил, что каждый, кто строит в Хукахоронуи, должен принять меры предосторожности.

– Он знал, что говорил.

Макгилл повернулся к Бэлларду.

– Я хотел бы как можно скорее проверить тут пробы снега. И мне хотелось бы еще раз поговорить с Вами, Тури, если можно?

– Вы оба должны зайти еще раз. Приходите поужинать и поиграть с моими двумя внучатами.

Пока Тури провожал их до дверей. Бэллард сказал:

– Тебе не слишком по душе эта шахта, не правда ли, Тури?

– Слишком много перемен, – сказал он, и сделал кислую мину. – Теперь у нас есть супермаркет.

– Ты знаешь, я теперь во главе шахты – и мне она тоже не очень-то нравится. Но, похоже, по другим причинам. Тури, будут еще перемены, но они тебе, я думаю, понравятся.

Тури похлопал его по плечу.

– Хи тамарики коу? Ты теперь мужчина, Йен; настоящий мужчина.

– Да, – сказал Бэллард. – Я вырос. Спасибо, Тури.

Тури смотрел, как они надевали лыжи, и, когда они двинулись по склону, удаляясь от дома, помахал рукой и крикнул:

– Хэре ра!

Бэллард посмотрел через плечо назад.

– Хэре ра!

Они поехали назад к шахте.

Послеполуденное солнце прибивалось сквозь окна зала, отражая разноцветные лучи от витражей. Пятна света лежали на столах; графин с водой перед Бэллардом казался красным.

Дэн Эдвардс чуть ослабил галстук, мечтая о холодном пиве.

– Скоро они сделают перерыв, – сказал он Дэлвуду. – Лучше бы старине Гаррисону поторапливаться. Весь этот треп о снеге совсем не охлаждает.

Гаррисон налил себе в стакан воды и сделал глоток. Поставив стакан, он произнес:

– Значит, Вы взяли пробы снежного покрова на западном склоне в присутствии мистера Бэлларда. Что же Вы обнаружили?

Макгилл расстегнул кожаную сумку и вытащил стопку бумаг.

– Я написал подробный доклад о событиях, произошедших в Хукахоронуи – с технической точки зрения, разумеется. Я предоставляю этот доклад комиссии.

Он вручил доклад Риду, который передал его Гаррисону.

– Часть первая содержит результаты первых проб снежного профиля, которые были представлены руководству шахты, а затем – муниципальным властям Хукахоронуи.

Гаррисон бегло пролистал страницы, нахмурился и передал их профессору Роландсону. Они недолго, шепотом совещались, потом Гаррисон произнес:

– Все это прекрасно, доктор Макгилл; но ваш доклад представляется узкоспециальным и содержит математические формулы, недоступные пониманию большинства сидящих здесь. Поскольку это открытое слушание дела, не могли бы Вы сообщить результаты Ваших исследований на языке, который понимали бы другие кроме Вас и профессора Роландсона?

– Разумеется, – сказал Макгилл. – Конечно, я так и рассказывал жителям Хукахоронуи.

– Пожалуйста, приступайте. Учтите, что вам могут задавать вопросы, в частности, профессор Роландсон.

Макгилл сложил руки перед собой.

– Снег – не только вещество, но и процесс, который находится в непрерывном движении. Снежинка, падая на землю, становится частью всего снежного покрова. Это шестигранный кристалл, не очень устойчивый, и с него начинается процесс сублимации – нечто вроде выпаривания. Постепенно кристалл превращается в маленькое круглое ядрышко. Это называется деструктивным метаморфизмом и приводит к высокой плотности, поскольку весь воздух как бы «выдавливается» наружу. В то же время, из-за процесса испарения, в снежной массе почти не остается воды и, благодаря низкой температуре, отдельные ядрышки скапливаются вместе.

– Это не очень прочное образование, не правда ли? – спросил Роландсон.

– Не прочное, если сравнивать с другими веществами.

Роландсон кивнул, и Макгилл продолжил.

– Следует принять во внимание температуру снежного покрова. Она непостоянна – нижняя часть теплее верхней и образует таким образом температурную кривую на графике. Если Вы посмотрите на график номер один, то увидите температурную кривую первых пяти проб.