«Супер-констеллейшн» летел на юго-запад, оставив позади подкову зеленых островов, разбросанных по морщинистой поверхности моря, — островную цепь, известную под названием Малые Антиллы. Впереди, где-то за четкой линией горизонта, находился пункт назначения. Там, к северу от экватора, в той части Атлантики, что расположена между Северной Африкой и Южной Америкой, должна была произойти встреча с опасностью.
Летчик, капитан-лейтенант Хансен, в точности не знал, где и когда это случится, — он во всем полагался на указания сидящего сзади штатского. Он не в первый раз участвовал в такого рода полетах и хорошо знал, с чем ему придется столкнуться и что от него потребуется, поэтому пока, расслабившись, сидел в своем кресле, передав управление Моргану, второму пилоту. Капитан-лейтенант уже больше двенадцати лет служил в морской авиации США и получал шестьсот шестьдесят долларов в месяц — явно меньше того, что он заслужил за свою работу.
Самолет, один из самых удачных в истории авиации, когда-то гордо летал над Северной Америкой по одному из коммерческих маршрутов, пока не был вытеснен более современными реактивными лайнерами. Его законсервировали, но через некоторое время он понадобился флоту, и на нем появился знак военно-морских сил США. Самолет выглядел более изношенным, чем это приличествовало военному кораблю, крылья были покрыты вмятинами, крылатое облако, нарисованное на носу, поблекло и облупилось, но после многих такого рода полетов все это было более, чем естественно.
Хансен посмотрел на горизонт и увидел на чистом голубом небе первые перистые облачка. Он включил переговорное устройство и сказал:
— Я думаю, он приближается, Дейв. Какие будут распоряжения? Голос в его наушниках проговорил:
— Я посмотрю, что там на дисплее.
Хансен сложил руки на животе и взглянул на сгущающиеся впереди облака. Большинство военных летчиков терпеть не может получать приказы от гражданских лиц, тем более не американцев, но у Хансена было другое мнение. На данной работе ни чины, ни национальность не играли никакой роли. Главное было, чтобы люди, с которыми летишь, были компетентны и старались, насколько это было в их силах, не довести дело до катастрофы.
Сразу за кабиной находилось помещение, бывшее прежде салоном, где сидели пассажиры первого класса и, потягивая напитки, обменивались шутками со стюардессами. Теперь там находилось множество приборов и люди, следившие за их работой. Приборные блоки стояли справа и слева по борту, высились в проходе, образуя острова, мешавшие движению трех человек, затерявшихся в лабиринте электронного оборудования.
Дэвид Уайетт резко повернулся на вращающемся стуле и в который раз больно ударился коленкой о стойку радарного комплекса. Он поморщился и подумал, что печальный опыт не идет ему впрок. Одной рукой потирая ногу, он второй включил дисплей. Большой экран засветился мерцающим зеленым светом, и Уайетт уставился на него. Сделав несколько записей, он, порывшись в сумке, достал из нее кое-какие бумаги, встал и направился в пилотскую кабину.
Он похлопал Хансена по плечу, сделал ему знак поднятыми вверх большими пальцами обеих рук и посмотрел вперед. Шелковистые пряди перистых облаков были теперь прямо перед ними, а у горизонта уже обозначилось скопление перисто-слоистых облаков. Под ними, Уайетт это хорошо знал, должна была быть сфера кучевых облаков, носителей дождя, пока еще скрытая за горизонтом.
— Ну вот, — сказал он и улыбнулся.
— Чему тут радоваться? — проворчал Хансен.
Уайетт подал ему несколько фотографий.
— Так он выглядит с верхнего этажа.
Хансен взял слегка липкие листки и посмотрел на них.
Это были снимки, сделанные с метеорологического спутника.
— Это с Тироса-9? — спросил Хансен.
— Ага.
— У них все лучше и лучше получается. Эти совсем неплохи, — сказал Хансен. Он оценил размер белого завитка, сравнив его с масштабом, помещенным в углу снимка. — Этот, кажется, небольшой, слава Богу.
— Тут дело не в размерах, — сказал Уайетт. — Ты же знаешь, что главное — перепад давлений. Для этого мы и летим туда.
— Изменения в обычной процедуре будут?
Уайетт покачал головой.
— Нет, все как всегда: идем против часовой стрелки по ветру, постепенно смещаясь к центру. В юго-восточном квадранте поворачиваем и идем к нему по прямой.
Хансен поскреб щеку.
— Постарайтесь там, чтобы все измерения получились сразу. Мне не улыбается перспектива повторять все еще раз, — Он наклонил голову. — Надеюсь, твой инструментарий будет работать лучше, чем в прошлый раз.
Уайетт скорчил гримасу.
— Я тоже.
Он махнул рукой и пошел на свое место, чтобы еще раз посмотреть на экран радара. Все было в норме — обычная опасная ситуация. Он взглянул на двух своих помощников. Оба они были флотские специалисты, до тонкостей знавшие аппаратуру, на которой работали, оба уже бывали в подобных экспедициях и знали, что их ждет впереди. Сейчас в ожидании перегрузок и толчков они проверяли, хорошо ли пристегнуты их плотные матерчатые ремни.
Уайетт прошел на свое место и тоже пристегнулся к креслу. Когда он поворачивал рычаг, закрепляющий кресло в одном положении, он вынужден был признаться себе в том, что испуган. На этом этапе операции его всегда охватывал страх, больший, он был уверен в этом, чем всех других членов экипажа. Но он и знал об ураганах больше, чем все остальные, включая Хансена. Ураганы были его работой, его жизненным призванием, и он хорошо представлял себе силу ревущего ветра, который должен был вскоре обрушиться на самолет с тем, чтобы его уничтожить. А в данном случае было еще кое-что, совсем новое. В тот момент, когда он на мысе Саррат впервые увидел белое пятно на снимке с метеоспутника, он почувствовал, что тут дело худо. Он не мог дать отчет в своих чувствах, не мог выразить их на бумаге в виде холодных символов и формул метеорологической науки, но страх жил в глубине его души. И в этот раз он был испуган больше, чем обычно.
