Тигр. История мести и спасения - [94]

Вместо этого они шли гуськом. В таком режиме скорость движения гораздо выше, но в случае нападения тигра им грозили серьезные проблемы того же порядка, что и возле хижины Маркова: вытянувшись по линии тропы, они могли прицелиться в зверя, но зацепить друг друга. Однако в сложившейся ситуации другого выхода не было, и они продолжали идти след в след, на расстоянии нескольких шагов друг от друга. Собаки погавкивали впереди, время от времени возвращались назад и, убедившись, что все в порядке, снова убегали. Если тигр не залег где-то, подстерегая их, у охотников было мало шансов повстречать его в первый же день.

С учетом температуры на улице мужчины были одеты довольно легко. Дни стояли морозные и сухие, так что можно было вполне обойтись без водонепроницаемых курток или дождевиков. Большинство натянули форменные зеленые ватники, но Труш решил одеться попроще — в домотканые штаны и серую суконную куртку. Сукно популярно среди охотников, потому что не шуршит, когда они сидят в засаде, а зимой отлично защищает от снега. Труш был обут в обычные сапоги; на ногах Пионки были валенки вроде тех, что носил Андрей Почепня. В дорогу каждый взял по минимуму: ружье, патронташ да охотничий нож. На всех захватили один рюкзак: в него бросили по паре бутербродов, термос с чаем, рации и компас. Карты решили оставить. Их картой был Бурухин, а проводником — тигр.

Мужчины провели на ногах весь день, лишь ненадолго останавливаясь, чтобы передохнуть. Примерно раз в полчаса кто-нибудь из них низко склонялся над отпечатком тигриной лапы, дабы удостовериться, что он оставлен здесь не позднее предполагаемого ими времени. Изначально Труш и остальные рассчитывали, что, оказавшись по эту сторону дороги, тигр сразу поднимется на возвышенность и свернет южнее, по направлению к Соболиному, но зверь поступил иначе. Через узкое ущелье он двинулся на северо-запад, в сторону густо поросших лесом холмов. В тех местах росло множество кедров и, следовательно, водились дикие кабаны, а еще там стояли охотничьи хижины. Тигр избрал очень извилистый маршрут, по которому ни лошадь, ни человек не решились бы идти без крайней нужды, и теперь его преследователям приходилось плестись по лесу, продираться через кусты, карабкаться по скалам. Время от времени Бурухин разворачивал лошадь и возвращался назад, чтобы поискать другой путь. Под конец изматывающего первого дня стало очевидно, что лошади на такой охоте не место.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда пятеро мужчин добрались до устья небольшой речушки, которую местные называют Третьей речкой. Там, примерно в пяти километрах к северу от Соболиного, тигриный след наконец свернул в сторону поселка. Уже начало смеркаться, и охотники, мысленно отметив это место и в последний раз внимательно изучив отпечатки лап, пустились в обратный путь по проложенной ими тропе. Местность вокруг изобиловала невысокими, порядка 700 метров, лесистыми холмами. Под определенным углом в лучах заходящего солнца можно было разглядеть их ощетинившиеся деревьями очертания. Верхние ветви вскоре заслонили солнце и от этого начали казаться гуще и темнее. Очень быстро просветы между ними из розовых стали багряными, потом темно-синими и, наконец, вовсе растворились в черноте вечернего неба.

Отряд добрался до стоянки «уралов», когда уже совсем стемнело, в общей сложности пройдя за день около пятнадцати километров. Вроде бы всего ничего, но они были совершенно измотаны. «После того как мы целый день шли по его следу, картина начала вырисовываться, — сказал Труш. — Было легко понять, что делает тигр. Его мучил голод, и он пытался охотиться — на изюбря и косулю. Судя по следам, он дважды бросался на них, но промахнулся».

«Я бы не сказал, что он ослаб, — утверждал Пионка. — Рана у него была пустяковая. Конечно, он хромал на одну лапу, но его жизни это никак не угрожало. Он не выбирал путь полегче, довольно редко ложился отдохнуть».

И все-таки даже спустя две недели после того, как в него стреляли, тигр еще не мог нормально охотиться. Ему нужны были новые источники пищи — домашний скот, собака или же человек. Скота в округе не было, так что если ему не посчастливится найти объедки добычи кого-нибудь из своих собратьев, останутся только люди и собаки.

Тем вечером Бурухин в одиночестве поехал домой по заснеженной дороге, его присмиревшие псы плелись следом. Звезды в небе мерцали пульсирующим светом, что случается в особенно морозные ночи. Видно было, как в поселке над торчащими, словно карандаши, металлическими трубами поднимается дым. На кладбище возле поселка, в нескольких метрах от могилы Маркова, в окружении занесенных снегом надгробий тлели угольки костра, и это зрелище отозвалось болью в сердце всадника. Он знал, что гроб в доме Почепни слишком велик для скудных останков его друга, а вот чувство утраты ничто не могло вместить. Горе заслонило собой все, и отец Андрея был раздавлен его невидимым бременем.

В деревне был объявлен траур. Большинство понимало серьезность нависшей над ними угрозы, однако кое-кто продолжал упорно игнорировать предостережения инспекции «Тигр» и собственных родных. Труш обнаружил следы тех, кто решил искусить судьбу и ушел в лес в обход блокпостов. Впоследствии он отзывался о них сочувственно: «Необходимо понимать, как трудно жилось в то время. Люди были в отчаянии. Зарплаты задерживают, а тут деньги прямо под ногами валяются: наклонись за шишкой, подними и продай потом китайцам. Они-то платят сразу».