TIA*-2. *This is Africa - [31]
— Я понимаю Ваши трудности, Витали, но и Вы поймите — это не моя прихоть. Мой заработок не изменился, это таможня больше хочет. Вы же не хотите, чтоб она Вас проверила, верно? Ладно, ради Вас, я готов уменьшить свою долю — пусть будет 4800$.
— Разумеется. Но Пьер, мы с Вами пять дней назад говорили по телефону, и Вы меня ни о каких повышениях не предупреждали. Я готов пойти Вам на встречу, пусть будет 4200$…
В общем, сошлись на четырёх с половиной. Как оба, полагаю, и рассчитывали с начала торга. Пьер ушёл, пообещав завтра к девяти утра прийти с кимберлийским сертификатом на мой лот, а я остался за столиком на открытом воздухе, попивая «Constantia». Отличное десертное вино, кстати, рекомендую.
Итак, сертификат завтра будет. Через местную таможню с ним идти не стоит, потому как документов, подтверждающих оплату всех пошлин, у меня, разумеется, нет. Но эту проблему решает Пьер. В аэропорту же Брюсселя их у меня и не спросят, а вот сертификат — спросят. Конечно, репутация у сертификатов Республики Конго в алмазном мире примерно, как у туалетной бумаги, и во многих местах камни с такими документами просто не примут, опасаясь проблем. Но уважаемый Мойше Хариф у меня примет. С дисконтом, разумеется.
Сейчас бы на пляж, но нельзя. Брать туда камни с собой — идиотизм, оставлять в номере, пусть и в сейфе — идиотизм ещё больший. Так что, придётся сидеть в отеле. А жаль, потому как Пуэнт-Нуар — весьма приятное местечко. Пляжи, клубы, бары, рестораны. Последняя гражданская война его почти не затронула, а что и разрушили, то уже восстановили. Это не столица, Браззавиль, где целые районы снесли артой или просто сожгли нахрен. Здесь цивилизация, не зря вот вся набережная европейскими туристами забита. Ладно, рисковать не стоит, посижу здесь. Благо, дневная жара уже спала.
— Девушка! Можно мне ещё бокальчик, пожалуйста. И миндальное пирожное.
Бельгия, Антверпен, Пеликаанстраат, 78.
Начало апреля в Антверпене — так себе времечко. Холодно, пасмурно и сыро. Впрочем, здесь так большую часть года. А дома сейчас тепло, солнечно и дождь максимум раз в неделю ночью пройдёт. Тем не менее, домой я только через три дня полечу, в понедельник. Почему? Нет, дел никаких нет, только что продал старику Харифу очередную партию, почти за двести тридцать тысяч. Заработал, правда, не так много — всего чуть больше тридцатки получается, если вычесть все взятки, перелёты, аренды, проживания и прочие расходы. Можно было и лучше, да. С другой стороны — тридцатка килобаксов за пять недель работы, не так уж и плохо, а? Тем более, что большая часть этих пяти недель прошла в режиме «два часа смотрю камни — остальное время бездельничаю». Ну, как «бездельничаю», совсем уж овощной отдых я не люблю. То читаю что-то, то французский совершенствую, то ем-пью, то Бэ́ти с Мари́ тр… ээ… мдя, ну вы поняли, в общем.
Три дня здесь — самое то. И надоесть не успеет, и от TIA отдохну. Приятно же пройтись по уютным европейским улочкам, посидеть в пабе, полюбоваться каналами. Да и вообще, до чего здорово, когда ¾ людей вокруг — белые! Жаль, что мест таких на глобусе всё меньше и меньше, и лет через пятьдесят они исчезнут совсем, и будет тогда кругом одно сплошное Мбужи-Майи. Остаётся надеяться, что Илон Маск к тому времени допилит свою марсианскую ракету, мдя. Хотя, наверняка и на Марсе найдётся какая-нибудь леволиберальная мразь, которая впустит туда унтерменшей. Потому, будем наслаждаться тем, что есть — дальше будет хуже.
V
Южная Африка, провинция Квазулу-Наталь, Дурбан, Дэйри-Бич.
Да, да, так! Ещё немно… аа, млять! Доска, только что такая послушная, вдруг зажила своей жизнью, тело из ловкого и держащего равновесие «на автомате» превратилось в неуклюжий одеревенелый чурбан, и вот уже громкое «плюх!» возвещает об очередной победе сил природы над человеком. Впрочем, громкое оно для меня, а так, на фоне шума волн, никто и не заметил. Найдя ногами песчаное дно, и подтянув на шнуре доску, оглядываюсь по сторонам. Все занимаются примерно тем же, пытаются научиться вставать, не падая и, если это удалось, немного прокатиться. Нелёгкое это дело, честно говоря. Но на этот раз у меня получилось — метров 30–40 проехал, прежде, чем потерял равновесие. Джордж, наш инструктор, жестом изобразил что-то вроде «Неплохо, давай ещё разок» и повернулся к двум симпатичным туристкам из Швейцарии, помогая им тренироваться в правильном вставании на доске. Ну, базару нет, я бы, на его месте, тоже им больше внимания уделял.
Ух, что-то мне хреново, однако. Голова раскалывается, и тошнит. Это всё от резкого подъёма, когда встаёшь на доске. Ладно, пару минут подожду, отпустит. Как раз подальше отойду пока. Наша группа из шести новичков, изначально выстроенная Джорджем в чёткую линию, давно уже сбилась в кучу и перемешалась. Не хватало ещё наехать на кого-то в процессе. Или, ещё хуже, чтобы на меня кто-то наехал. Фффууу… Вроде полегче, но не слишком. Всё, ещё разок, и хорош на сегодня. У меня ещё два оплаченных дня занятий, успею научиться.
Так, эта маленькая… и эта… вот! Несколькими сильными гребками разгоняю доску, есть, руки упереть перед собой, теперь встаю… Доска прыгает влево, а я, чувствуя себя подрубленным деревом, медленно и величаво обрушиваюсь в воду. Отплевавшись и переждав очередной приступ головной боли и тошноты, подтягиваю доску. Всё, хватит. Ни к чему себя насиловать.
Производственный роман из жизни африканских авантюристов. Алмазные прииски, негры с автоматами, саванна, преступления, малярия и прочая обыденность. Все герои и большая часть событий имеют реальных прототипов.
В искромётной и увлекательной форме автор рассказывает своему читателю историю того, как он стал военным. Упорная дорога к поступлению в училище. Нелёгкие, но по своему, запоминающиеся годы обучение в ТВОКУ. Экзамены, ставшие отдельной вехой в жизни автора. Служба в ГСВГ уже полноценным офицером. На каждой странице очередной рассказ из жизни Искандара, очередное повествование о солдатской смекалке, жизнеутверждающем настрое и офицерских подвигах, которые военные, как известно, способны совершать даже в мирное время в тылу, ибо иначе нельзя.
Этот рассказ можно считать эпилогом романа «Эвакуатор», законченного ровно десять лет назад. По его героям автор продолжает ностальгировать и ничего не может с этим поделать.
Памяти Горчева. Оффлайн-копия ЖЖ dimkin.livejournal.com, 2001-2004 [16+].
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.