TIA*-2. *This is Africa - [20]
Если смотреть на дела ширше, то они решили прийти в Западную Африку основательно. Вернее, решил Адам Хромой, заручившись поддержкой Гордости России, а непосредственно за дело отвечает Адам Ильясов. Золото, алмазы, кокс, строительство, торговля оружием и местными красотками, всего помаленьку, короче. Ну а здесь, в Сьерре, вроде как волей случая, получается передовая база. Обживутся тут с годик, двинутся дальше.
Куйра, про которого я спросил, улетел две недели назад, отец у него серьёзно заболел. Мдя, повезло братцу Лечи.
Герыч перешёл на конкретные вопросы по Ильясову, попутно мороча Аслану голову в духе «вы дебилы, не понимаете, на поляну каких серьёзных людей влезли, мы вас с костями съедим». Тот, вроде как, проникся. Хотя, у него сейчас стресс, по понятным причинам (картонку-то так и не вытащили), так что, точно сказать проблематично.
— Смотри, сейчас звонишь Адаму этому, понял. Говоришь по-русски. Хотя, можешь и по-чеченски, только медленно. Говоришь ему, что произошло. Будем стрелку забивать, вы же нам должны теперь.
Аслан, явно слегка офигевший от всего происходящего, послушно набрал номер, включив громкую связь. Секунд через тридцать ответил сонный мужской голос, сказавший «салам» и ещё что-то на чеченском.
— Адам, на русском говори, я на громкой связи.
Невидимый собеседник мгновенно собрался и насторожился.
— Что случилось, Аслан? Что за шум там?
— Это в лодке я, мотор шумит. Адам, мы ошиблись, тут не так всё. Тут очень серьёзные люди, да.
Аслан на пару секунд замолк, видимо, ожидая встречных вопросов, но Адам просто слушал.
— Они пришли в дом, всех убили. Зелимхана тоже убили, Адам. Меня в лодке везут куда-то. Они с тобой говорить хотят.
Герыч решительным жестом забрал у чеченца телефон.
— А что за Зелимхан?
— Племянник Адама.
— Понятно.
На этом телефон полетел в воду. Итак, разговор закончен, осталось закончить Аслана. А то время-то поджимает, у нас уже Джуба-Хилл на траверзе правого борта. Слово мы, в общем и целом, сдержали. Просто примотали к телу чеченца скотчем всё имеющееся оружие («Глок» пришлось чуть ли не силой забирать у Герыча), после чего Николай поднапрягся и, с характерным тяжелоатлетическим звуком, перебросил того за борт. Не знаю, насколько такой вариант смерти устроил Аслана — мычание из-за кляпа разобрать не получалось. Лицо, по крайней мере, в момент выбрасывания было недовольным. ИМХО — зря. На его месте, выбирая между колючей проволокой в заднице и океаном, я бы точно выбрал океан.
Сьерра-Леоне, Западная область, Ламли.
— Слушай, ну а смысл этого Адама валить? Может, всё-таки лучше Хромого?
— Веталь, блин, ты как маленький. За Хромого нас всех найдут, я тебе гарантирую. Они всех подключат — ФСБ, СВР, саудовцев, эмиратцев, всех. Это будет дело принципа для Рамзана.
— А так?
— А так они поймут, что мы сами отморозки, и отстанут. Я ж тебе говорю — они понтоваться любят, а если по зубам хорошо получат — не полезут.
— Хе-х… А для Хромого это делом принципа не будет?
Герыч задумчиво посмотрел на грифа, рвущего на жёлтом песке пляжа полуразложившуюся тушку утонувшей собаки. Странно, кстати, что он один — обычно стаями летают. Лёха вон их даже приручать пробует, и имена даёт, без особого успеха, правда.
— Вариант такой есть, конечно. Но вряд ли. Адам — близкий Хромого, так Аслан сказал?
Киваю в ответ.
— Вот… Но у Хромого таких много. А в число самых близких он не входит, иначе я бы про него слышал. Поэтому, скорее всего, соскочим. Хромому все эти разборки не пойми с кем не пойми где тоже нафиг не нужны. У него своих головняков хватает. Скорее, он своим скажет «не время, потом их достанем». Ну, будут пытаться хрен к носу прикинуть, разобраться, кто мы и что мы, но это дело долгое, и хрен разберутся ещё. Так что, валить нам надо Адама, и не Хромого, а этого, как его… Ильясова.
— А если Хромого завалить, но ответственность не брать, им не до нас не станет? Типа борьба за власть, и всё такое?
— Мм… Возможно. Но как ты его завалишь?
Ага. Значит, как одного Адама валить, так «мы завалим», а как другого, так «ты завалишь». Ну-ну.
— Да так же, как и этого. В чём принципиальная разница? От Хромого пули отскакивают?
— Ну, охрана у него серьёзная, но даже не в этом дело. Где ты его завалишь? Ты знаешь, где он?
— А ты не знаешь? И не можешь узнать?
— Я не знаю. Он то в Грозном, то в Москве. Зимой в Дубае в основном живёт. А если я начну за него узнавать, то через пару дней меня самого у подъезда встретят, и скажут: «Слышай, ты Адама искал, да? Паехали, ждёт он уже». У них же везде стукачи. А так мы их грамотно разведём, и они от нас отстанут.
— Ну, хрен его знает. Это в тебе неарийская кровь говорит, любитель комбинаций, мля. Я вот как-то во все эти психологические игры не очень верю. И вообще, не люблю людей обманывать. Намного проще и надёжнее их убивать.
— Слышь, Сильвестр Шварцнигер, всех не поубиваешь. Всё равно договариваться приходится. Всех подряд будешь валить, никто с тобой дел иметь не будет, и самого быстренько зароют.
— Увы, мир несовершенен…
Нет, ну я рисуюсь, конечно. Слегка.
Сьерра-Леоне, Южная провинция, Бо.
Производственный роман из жизни африканских авантюристов. Алмазные прииски, негры с автоматами, саванна, преступления, малярия и прочая обыденность. Все герои и большая часть событий имеют реальных прототипов.
В спальных районах российских городов раскинулись дворы с детскими площадками, дорожками, лавочками и парковками. Взрослые каждый день проходят здесь, спеша по своим серьезным делам. И вряд ли кто-то из них догадывается, что идут они по территории, которая кому-нибудь принадлежит. В любом дворе есть своя банда, которая этот двор держит. Нет, это не криминальные авторитеты и не скучающие по романтике 90-х обыватели. Это простые пацаны, подростки, которые постигают законы жизни. Они дружат и воюют, делят территорию и гоняют чужаков.
Детство – целый мир, который мы несем в своем сердце через всю жизнь. И в который никогда не сможем вернуться. Там, в волшебной вселенной Детства, небо и трава были совсем другого цвета. Там мама была такой молодой и счастливой, а бабушка пекла ароматные пироги и рассказывала удивительные сказки. Там каждая радость и каждая печаль были раз и навсегда, потому что – впервые. И глаза были широко открыты каждую секунду, с восторгом глядели вокруг. И душа была открыта нараспашку, и каждый новый знакомый – сразу друг.
Один из ключевых признаков современной постмодернистской литературы – фантасмагоричность. Желая выявить сущность предмета или явления, автор представляет их читателю в утрированной, невероятной, доведенной до абсурда форме. Из привычных реалий складываются новые фантастические миры, погружающие созерцающего все глубже в задумку создателя произведения. В современной русской литературе можно найти множество таких примеров. Один из них – книга Анатолия Субботина «Мадонна и свиньи». В сборник вошли рассказы разных лет, в том числе «Старики», «Последнее путешествие Синдбада», «Новогодний подарок», «Ангел» и другие. В этих коротких, но емких историях автор переплетает сон и реальность, нагромождает невероятное и абсурдное на знакомые всем события, эмоции и чувства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После развода родителей Лиззи, ее старшая сестра, младший брат и лабрадор Дебби вынуждены были перебраться из роскошного лондонского особняка в кривенький деревенский домик. Вокруг луга, просторы и красота, вот только соседи мрачно косятся, еду никто не готовит, стиральная машина взбунтовалась, а мама без продыху пишет пьесы. Лиззи и ее сестра, обеспокоенные, что рано или поздно их определят в детский дом, а маму оставят наедине с ее пьесами, решают взять заботу о будущем на себя. И прежде всего нужно определиться с «человеком у руля», а попросту с мужчиной в доме.