Тейа - [37]

Неделя назад:

На сей раз группа террористов захватила установку с ядерной боеголовкой, выдвигая условия. И уже не нужно было смотреть на часы, оставалось только одно – снова и снова посылать людей в одно и то же время, но разные горячие уголки на Земле…

Снова инструктаж. Генри вынимает бумаги и бросает их на столик перед Вудли. Тот невозмутим:

– Группа террористов захватила установку с ядерной боеголовкой… выдвигает условия…. Миллиард долларов… Ха-ха-ха – миллиард долларов наличными!.. Координаты… Место встречи! – читает документы Вудли.

– Время, как понимаешь, тоже!.. Кто-то в небе начертил эту дату, – медленно серьезно произнес Генри, – водя рукой, – и теперь она светится в темноте. Дьявольская, мистическая точка во времени!

Вудли снова внимательно посмотрел на Генри-философа или скорее на уставшего человека, который медленно начинает сходить с ума.

– Мистер Генри, ничего страшного не случилось, будем работать, – успокоил он его.

Вечерело. Две группы вооруженных людей сходились в лесу на небольшой заснеженной просеке. С одной стороны стояла колонна, состоящая из нескольких грузовиков, с другой подъехала военная машина, оснащенная ракетной установкой. Каждая группа охраняла свой груз. Два человека сошлись, о чем-то поговорили, потом отправились к одной из машин. Они откинули с нее брезент, и один полез внутрь. Разрезав картонный ящик, вынул пачку денег. Разорвал ее, и посыпались купюры. Человек поднес скомканную горсть купюр к глазам, понюхал, вытер лицо, чихнув, высморкался в нее, как в салфетку, и радостно отшвырнул вглубь машины.

– Пересчитывать будешь? – весело спросил Вудли. Тот спрыгнул с борта машины, отряхнул руки и ответил: – Нет, не буду. Верю… Тебе верю…

Махнул рукой, и его люди подкатили машину с ракетной установкой. Вудли хотел было сесть в кабину и уехать, но зачем-то спросил:

– Если бы тебе не заплатили, когда бы ты запустил ракету?

– Завтра! – радостно ответил тот.

– В 10.00 утра? – спросил Вудли.

– Да!? – удивился тот, – а откуда ты знаешь?

Вудли, не ответив на этот вопрос, и задал еще вопрос:

– А почему ты выбрал именно это время?

Тот осклабился, мгновение подумал и ответил:

– Это не я его выбрал. Это время выбрало меня! Давай, – и махнул на прощанье рукой. Люди начали забираться в машины, колонны разъезжаться в разные стороны. Когда те удалились на 200 метров, Вудли в рацию произнес:

– Можно.

И в вечернем небе прочертили траекторию две ракеты. Они с грохотом вонзились в центр колонны террористов. Взрыв и снегопад из денег просыпался на белые сугробы с небес…

– А теперь я тебя выбрал, – пробормотал Вудли. Он постоял немного, посмотрел на падающий вихрь летящих купюр, забрался в кабину и уехал…

Это произошло неделю назад, а теперь, сидя с Вудли в кафе, Генри продолжал размышлять:

Совет квалифицированных экспертов рекомендовал одно – локализация конфликта, предотвращение и предупреждение на месте. Но, как можно локализовать ветер, который дует, куда ему вздумается, предотвратить дождь, поливающий холодными каплями землю, предупредить неизбежное… Предопределение…

Опять это слово всплыло в памяти. Неужели писатель прав? «Время стряхнет нас, как крошки со стола, и на этом все закончится». Но тогда какой выход? Вудли сидит напротив, пьет виски, он спокоен. «В любое место, в любое время я отправлюсь и решу любой вопрос, – скажет он. – К чему так беспокоиться?»

– Но нет гарантии, что после твоего возвращения в тот же проклятый миг не произойдет подобное, только в другом месте, – думал Генри.

– Значит, я снова отправлюсь туда и снова заткну чертову дыру, это моя работа. – Вудли, словно читал его мысли, он отхлебнул немного виски и бросил кусочек хлеба птице.

– И так до бесконечности, – молчаливо возразил Генри. – А время все уходит, оно сжимает реальный срок, который остается до конца. Так уменьшается кусочек хлеба, который бросаешь птицам. Но птицы переживут, а человек, люди, человечество?

Генри был в тупике. Он впервые не знал, что делать. У него не было плана. Они с Вудли уже месяц затыкали дыры, но болезнь прогрессировала, и пациент был обречен. На его судьбе, как зубилом по граниту, был начертан приговор, и этот камень неминуемо превращался в надгробную плиту. А птицы все ходили, расправляли красивые крылья, помахивали ими, и, словно, говорили:

– Брось нам свое лакомство. Брось этот белый мягкий кусочек хлеба, а остальное так далеко, так нереально, что не имеет никакого значения, не имеет смысла…

И тут он, глядя на невозмутимого Вудли, в ужасе понял: Все это время они собственными руками провоцировали войну. Каждый раз, посылая туда людей и устраняя конфликт – убивая, взрывая, уничтожая – делали это теми же методами. Нельзя на крови построить Храм. Нельзя войной уничтожить войну. В этот миг для него все стало настолько очевидным, что он оторопел. И сколько еще раз они будут появляться со своим оружием там наверху, столько раз мир перевернется и будет разорван в клочья! Та роковая дата притягивала их, как в воронку, приглашая войти, что-то придумать, изменить, разорвать порочный круг, но появлялся Вудли…

Тогда, что же делать? – в ужасе замер он. – Не делать совсем ничего? Неужели мы проиграли эту войну? – обреченно подумал он.